Александра Черчень: Тайны холмов Фейри

– Дурочка, – проворчала глейстига, отстранившись от меня, и, обхватив мое лицо руками, серьезно спросила: – Значит, не отступишься? Даже если я буду тебя умолять?

– А ты не будешь. Потому что понимаешь, что мы уже все решили.

– Говорю же – дурочка, – со вздохом повторила фейри и, щелкнув пальцами, подхватила выпавший из воздуха расшитый мешочек. – Это тебе. Помогать я тебе не должна, но законом не запрещены подарки, а зная тебя… Скорее всего, собрала ерунду какую. Потому вот.

Приятно, когда мать в тебя верит, а?

Прощание было коротким и каким-то скомканным. Очевидно, что мама прикладывала все силы, чтобы просто не утащить меня домой. Потому я порывисто поцеловала ее в щеку и, не оглядываясь, ушла по тропе.

Возможно, я зря не сказала ей про Янтарного? Хотя мама ничем не сможет помочь, и в данном случае лишняя информация – лишние волнения.

Путешествовать одной было странно.

Вроде все такое же, а все равно иное. Когда я шла дорогами фейри рядом с названой матерью, это было похоже на увеселительную прогулку. Даже когда в пятилетнем возрасте меня увлекла за собой фея. Она меня щекотала, а я хихикала и бежала за ней, стараясь ухватить за тонкие крылышки. Тогда я не думала, что могу их сломать, я знала, что фейри – это не бабочки. Крылья у них плотные и упругие, и с них сыпется яркая пыльца. Если натереть ею плечи и руки, то какое-то время ты сможешь парить… а если вдохнуть, то сны станут сниться такие же красочные, как крылья этого волшебного создания.

Это уже потом, когда нас нашла глейстига, она показала, что даже такие плотные крылья очень хорошо рвутся. А я рыдала над искалеченным прекрасным созданием и никак не реагировала на то, что говорила мама.

А она вещала, что не все то золото, что блестит. И, как правило, все, что красивое, – очень опасное. Впрочем, уродливое тоже соответствует своей оболочке! Так что в стране фейри жить, конечно, можно, но только с позицией, что вокруг вредные и ядовитые твари, которым от тебя что-то очень нужно.

Феечке нужна была моя кровь. И моя кость.

Глейстига показала потом кладбище костей, личную коллекцию обманчиво веселой крылатой. Она любила резьбу, и надо сказать, что получалось у нее прекрасно.

Я машинально коснулась маленькой совы, нашитой на внешний карман куртки. Одно из моих напоминаний о коварстве мира, частью которого я собираюсь стать.

Я забрала ее тогда и с тех пор постоянно носила с собой, накладывая одно заклинание за другим. У человеческих костей оказалось одно очень ценное свойство… магия впитывалась в них так, как ни в один другой материал.

Тропа петляла под ногами, периодически подсовывая под них камни и корни деревьев, о которые я не запиналась просто-таки чудом. Ветви растущих вокруг кустарников цеплялись за волосы и одежду, затрудняя движение, но я только радовалась этим очевидным признакам колдовства на тропе.

Значит, я иду в какое-то правильное место.

Устав высвобождаться из грубой хватки колючек терновника, я остановилась и, похлопав себя по карманам, вытащила из одного маленький полотняный мешочек.

Вытряхнула из него несколько хлебных шариков, маленький флакон с молоком и несколько металлических закорючек. Последней на ладонь вывалилась серебряная иголка. Но сейчас она была мне не нужна… больно много чести задабривать стражей кровью. Обойдутся!

Есть другие способы.

Зажала в пальцах хлеб, осторожно капнула на него молоком и швырнула на тропу, со словами:

– Я, Ула дочь глейстиги Лирнестин, напоминаю вольным фейри о законах гостеприимства и прошу права пройти по их землям. Заклинаю молоком и хлебом!

Кусты вокруг негодующе зашуршали, и оттуда раздался ворчливый голос:

– Какие образованные смертные пошли, прямо с ума сойти!

Но кусты послушно расступились в стороны, делая просторной и широкой ранее узенькую тропку, по которой я последние метры протискивалась едва ли не боком.

– Спасибо, – поблагодарила я стража тропы и спросила: – Можно ли узнать, что у вас за поселение?

Кусты шуршать перестали, и на дорожку выкатился мохнатый шар с крайне выразительными глазами.

– Вольные фейри под протекторатом Янтарного лорда, – раздался неожиданно тонкий и нежный голосок из недр шарика.

А потом раздался шум крыльев, и на ветку рядом со мной приземлилась упитанная такая сова. Сова склонила голову и моргнула. Я вздрогнула, потому что у птицы наличествовало третье веко, и вблизи это выглядело жутковато.