Ксения Счастливая - Хроники Альмира. Рабыня королевской крови

Единственное, что я знала по слухам, разносившимся по деревне, что где-то в столице тринадцать лет назад свергнули королевскую семью, полностью уничтожив магию Альмира. Она была под запретом, и законом разрешалось убивать даже младенцев, подозреваемых в колдовстве. Новый правитель истребил практически все магические существа, сжигая города и леса, разрушая все источники на своем пути. Наконец мы дошли до дома. И я оставила свои мысли, переключившись на осмотр. Я вертела головой по сторонам, рассматривая богатейшее убранство дома. Видно было, что особняку уже не одна сотня лет, но за домом хорошо следят: На мебели не было видно ни одной пылинки, зеркала казались продолжением комнаты, а золото переливалось на солнце, заливая своим светом все помещение.

Я ахнула, и не сразу заметила, что мы остановились. Пока я хлопала глазами от потрясения, Ширианна поручила пробегавшей мимо нас девушке показать мне мою комнату. Мне сейчас не послышалось, она сказала именно комнату? Не матрас и даже не угол, а целую комнату? Девушка кивнула хозяйке, улыбнулась мне и, взяв за руку, потянула к лестнице. Я вертела головой как юла, рассматривая гобелены, висевшие на стенах. Их было невероятно много и на каждом изображалось что-то фантастическое, я решила рассмотреть все подробнее как будет время, а пока старалась запомнить повороты коридоров. Тем временем мы свернули в последний раз и оказались в длинном, скромно обставленном коридоре, по двум сторонам которого находились двери.

– Это жилое крыло для служащих – заговорила девушка, – в комнатах живут по двое, но есть еще несколько совершенно свободных, можешь поселиться в них.

Она сняла с пояса связку ключей и открыла одну из дверей:

– Одна из них. Я живу в соседней комнате и, если понадоблюсь обращаться, – задорно щебетала девушка, – Едим мы на кухне, ходить можно везде, запретов нет, но хлопот здесь достаточно. Ах, да, меня зовут Рейна. Сейчас осмотрись, через час я за тобой зайду и пойдем ужинать.

Рейна вышла, оставив меня одну. Одной я не оставалась с тех пор как попала к работорговцам, а до них те минуты одиночества были очень редки. Родилась я осенью, с первым снегом, но точную дату не знает, никто. Родителей я не знала, то ли умерли, то ли бросили, но росла до пяти лет я в приюте на самой окраине Альмира. К пяти за мной приехала крестьянская семья, но счастье оказалось совершенно недолгим. Меня удочерила достаточно обеспеченная крестьянская семья, которым нужна была прислуга, но денег на личного раба не хватало. Поэтому приехав в новый дом, мне вручили тряпку и заставили мыть, скрести, стирать, доить коров. Крутилась я как заведенная, стараясь выжить и тайно надеясь, что вот сейчас они примут, обнимут и назовут дочкой. Но этого не случилось. Когда мне исполнилось двенадцать, от меня избавились, продав работорговцем за приличные деньги. С ними я прошла пол страны, без воды и еды, терпя побои и издевки, наблюдая, как подруг по несчастью насилуют, убивают и выкидывают как испорченный товар. И вот я одна, в своей комнате, в доме, где все кажется не настоящим, и каждую секунду ждёшь, что ведение исчезнет, вернув решетку строй телеги.

Первое что я заметила в комнате это кровать. Широкая, с толстым мягким матрасом большой подушкой и теплым одеялом, она скорее подходила королям, чем бедной девке, купленной на торгах. Я не могла поверить своим глазам, казалось, что это все сон и вот сейчас я проснусь, забившись в углу повозки, перевозящей рабов от криков очередной жертвы ненасытных, похотливых торговцев.

За спиной что-то шевельнулось. Я резко развернулась и уставилась на маленькую, грязную девчонку с копной сальных, спутанных полос и следами сажи на лице. Она стояла и смотрела на меня своими большими, голубыми глазами, выглядевшими невероятно большими на ее испуганном исхудавшем лице. Я сделала шаг вперед. Неуверенно, будто боясь спугнуть, протянула руку и дотронулась до прозрачной зеркальной глади.

" Неужели это я", промелькнуло в моей и без того озадаченной переменами голове. Зеркало, стоящее недалеко от большого шкафа, поднималось от самого пола, отражая нищенку: грязную, испуганную и исхудавшую. С синяками и царапинами по всему телу. Это, наверное, стало самым страшным, что встретилось мне за этот длинный день. Мое единственное платье висело как половая тряпка на швабре, а ногти на руках и ногах были длинные и черные, как у ведьм из детских страшилок. Я поспешила отвернуться от своего отражения, и продолжила осмотр: кроме кровати и зеркала в комнате был стол и пара стульев.