Александра Черчень - Практика

Наш вечер прошел почти как обычно, но в виде исключения – продуктивно. Наученные горьким опытом, мы работали в разных концах кабинета, потому приходилось ограничиваться только взглядами.

Зато когда оказались в постели…

Моя сорочка улетела в одну сторону, его штаны – в другую, а все, что было потом, скрылось под тягучей пеленой взаимного удовольствия. Разделенного удовольствия, потому как кольца лежали на прикроватной тумбочке.

Вот только… ничего кардинально нового так и не произошло!

Риалан, похоже, собрался держать слово.

И с этим надо что-то делать!

Следующее утро началось весьма рано, но по моей же вине. Если, конечно, тягу к знаниям можно считать виной. Изучала я болотную психологию во всех ее проявлениях и накануне договорилась с Киком, чтобы мы вместе разобрали определенный материал, который я в упор не понимала. От слова «совсем». Написанное в книге на эти темы казалось редкостным бредом. Вроде все очевидно, а вот не доходит, и хоть тресни!

Но из-за того, что легли мы… вернее, уснули мы поздно и лично я была о-о-очень уставшая, то вставать было сложно. Это риалан привычный ко всему, и сам вскочил первый, и кофе притащил. А потом доблестно попытался вытащить меня из постели. А мне или покапризничать хотелось, или что еще… или просто спать. Короче, я пряталась под подушками, не выпускала одеяла и даже отбрыкиваться пыталась.

– Юлька! – воскликнул кикимор, сидя у меня в ногах и осторожно поглаживая лодыжку. Было щекотно, но не настолько, чтобы подскакивать, потому я только вяло уворачивалась. – Ну сколько можно?! Не веди себя как ребенок!

– Если я веду себя как ребенок, то не веди себя как извращенец, – хихикнула в ответ и даже приподняла краешек подушки, чтобы полюбоваться на ошеломленную зеленую физиономию болотника. – Нормальные мужчины не творят с детьми того, что у нас ночью было.

– Так, – решительно повернулся ко мне Кик.– «Деть» бессовестная! – Его руки скользнули под одеяло, поглаживая кожу, откидывая ненужный покров, и спустя миг меня накрыло тяжелое тело, а уха коснулся жаркий шепот: – Юлька, вот у тебя есть сострадание к ближнему? Я тут, можно сказать, держусь из последних сил, а она, мало того что вся такая соблазнительная в постели, – прохладная рука откинула волосы с моей шеи, и Кик осторожно поцеловал нежное местечко чуть ниже затылка, отчего я сжала пальцы на простыне, замерев от охвативших тело ощущений. Такое вроде бы невинное прикосновение… Невинное, если бы не ощущение его тела, если бы не воспоминания о том, что у нас было, и его словах… о том, что еще будет. Картинки воспоминаний этой ночи проносились перед внутренним взором, отчего мне почему-то становилось нечем дышать.

– Кик… – пошевелилась, пытаясь выползти из-под его тела. Представляю, как это все выглядит со стороны… Разобранная постель, девушка, лежащая на животе только в короткой сорочке, и на ней строго одетый мужчина. Серьезный такой мужчина! Феликс Ла-Шавоир, управляющий дворцом, Тень его величества Гудвина.

Очень серьезный!

Мои губы изогнула шкодливая улыбка. Поиграем? И я продолжила «выползать» из-под него… но уже продуманно! Изгибаясь, прижималась как можно теснее, ощущая, что это явно не оставляет риалана равнодушным.

– Юлия Ла-Шавоир! – рыкнул Феликс, на миг давая мне свободу, и я перевернулась на бок, чем мужчина и воспользовался, тут же опрокинув на спину. – Вот тебе не стыдно?!

– Ну ты же сам сказал, что я бессовестная, – невинно улыбнулась я, поглаживая его шею, грудь и спускаясь по бокам к ремню брюк, чтобы пробежаться по нему… и, скользнув по спине, вернуть руки на плечи. – И я еще Аристова, не заговаривайся.

– Это ты не заговаривайся. И вообще, ты мою фамилию и так носишь, потому что риале, – буркнул кикимор, даря мне короткий, но жесткий поцелуй, от которого даже губы заныли. – Юля, доиграешься ведь! Я терпелив, но не до бесконечности.

Мне так хотелось радостно потереть лапки… но низзя!

Вот как я ему скажу, что передумала? Даже подумать страшно!

– Я проснулась, – прошептала, когда он от меня оторвался.

– Поздно, – прерывисто выдохнул Феликс и снова склонился, целуя, лаская, заставляя забыть обо всем на свете.

Остановился он сам. Резко сел, запустил пятерню в волосы, окончательно растрепывая уже и так не идеальную укладку, и сказал:

– Зараза кучерявая, вставай давай. А то такими темпами мне понадобится снова в душ и переодеваться.

Я улыбнулась и послушно поднялась. Вскинула руки, поднимаясь на цыпочки, с тихим блаженным вздохом потягиваясь, откидывая спутанные волосы за спину… и только тогда увидела, как сверкают глаза риалана. Следом дошло, что стою на фоне окна, в тонюсенькой сорочке, которая сейчас наверняка просвечивает. А я еще и гриву свою назад убрала, и теперь ничего не скрывало полную грудь и то, как затвердевшие от утреннего холодка и… желания вершинки натягивают невесомую ткань.