Ольга Васильченко - Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях

Он замолчал, но окончательно убедить меня в том, что не станет нарочно искать виновного в смерти Гжеся, так и не смог. Слишком давно его знаю, чтобы поверить в витиеватые россказни.

Город немного притих. Видимо, Люсинде всё же удалось навести порядок. По крайней мере, до самой пристани мы не встретили ни одного безумца с горящими глазами. Только пару мрачных посыльных и одного деловитого купца. А вот на набережной за нами пристроился странный тип в огромном султанешском тюрбане.

–Что за огородное пугало тащится за нами уже два квартала? – с легким раздражением заметил я, оглядываясь на странно разодетого пана. Как по мне, так в нашу зиму в рыбацком бушлате ходить надо, а не в подбитом мехом шелковом халате с золотой канителью. Мохнатый, расшитый золотом подол уже собрал на себя всю грязь с мостовой.

– Наверное, прознал, каким чудесным перстнем ты разжился, – не преминул поддеть Ремиц. – И хочет прикупить для своей сто тринадцатой жены.

– Или желает записаться в Трибунал, – не остался в долгу я.

Тип в тюрбане, сообразив, что его заметили, с удвоенной прытью устремился к нам, путаясь в промокших полах халата.

Габриэль остановился, обернулся к пышному пану и строго спросил:

– У вас какое-то дело?

Незнакомец поклонился.

– Чело господи-ина выражает грусть и тревогу, – начал он со странным тягучим акцентом. – Если позволите погадать вам, сниму сомнения в будущем. Вы остановились на развилке и не знаете, какую дорогу выбрать.

Ремиц надменно усмехнулся:

– Это, видимо, по твою душу, мой дорогой друг, – хмыкнул Габ, недвусмысленно косясь в мою сторону.

– Нет-нет, – замахал руками незнакомец, так что затряслись тяжёлые золотые кольца в его ушах и запрыгали чёрные кудряшки волос. – Я обращаюсь именно к вам, господи-ин. На вашем челе печать сомнений.

На этот раз пришла моя очередь улыбаться, а Габриэль усиленно потёр лоб.

– Больше нет?

– Вы шутите, но в душе у вас не смешно, – продолжал настаивать незнакомец.

– А вы в этом разбираетесь?

– Довольно хорошо. Моя имя гремит по всему Султанешу и Гардару, а теперь и Растии. Даже пресветлый князь Жадомир Яломский удостоил меня аудиенции, возжелав узнать тайны звёзд и планет. Я есть Ибрагар Калиострович, потомственный ясновидящий всех двенадцати домов ночи, дня и мистических сумерек. Освещённый печатью благости и чести Четырёх Пресветлых богинь.

– Тогда другое дело, – закивал Ремиц и, повернувшись, пошёл прежней дорогой.

Ибрагар Калиострович семенил следом за нами до самой пристани, но новых предложений о гадании не делал. Только горестно вздыхал и тихо, но так, чтобы мы слышали, просил прощения у всех святых-заступников. Причитал, что желал нам только добра. А когда мы предъявили билеты и взошли на борт, забрался следом за нами.

– Видишь, мой выбор уже сделан, – бросил Габриэль.

– Ещё нет, – замотал головой странный человек в тюрбане. – Но очень скоро вам придётся на него решиться.

Он гордо подобрал полы длинного чёрного одеяния, расшитого звёздами и магическими животными, и пошёл к пассажирским местам, а трое служек начали загружать его тюки и сундуки.

– Может стоило погадать? – пошутил я.

Ремиц покачал головой.

– Меньше знаешь – крепче спишь. Не знаю как ты, а я очень хочу погрузиться в царство сновидений. Признаться, давно в нём не бывал и порядком соскучился. Так что собираюсь отправиться туда как можно скорее.

– С радостью бы составил компанию, но моя нога не переносит качку.

Габриэль пожал плечами и ушёл, бросив на прощанье, что будить его можно только у берегов Кипеллена. Я же снова остался один и достал купленный для Аланы перстень. Застывшее глубоко в металле тепло притягивало. Безусловно, такая необычная вещица, истинная пара, созданная мастером для влюблённых людей, должна прийтись моей живописке по душе.

Тяжёлая ляда с противным сырым чавканьем захлопнулась за моей спиной, оставив в кромешной и промозглой темноте. Снизу тянуло гнилой картошкой и сырой штукатуркой. На нос ляпнулась здоровенная капля, и я сдавленно пискнула от испуга, поспешно зажав рот ладонью. Не хватало, чтобы меня услышали крысолаки, в чьи охотничьи угодья пришлось забраться. И обычные мыши-то – жуткая мерзость, а тут здоровенная чешуйчатая крысища! Да ещё и ядовитая… бр-р.

Низкий потолок давил на голову. Влажные скользкие кирпичи холодили и без того озябшие руки. Сюртук напрочь отсырел, в ботинках противно чавкало, а промокший шерстяной шарф больше раздражал, чем грел.