Ольга Васильченко - Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях

«Балт! Загляни в средний Синий зал для экспериментов».

Ещё сильнее захотелось отправиться домой. Чем больше таинственности нагонял мой добрый друг, тем меньше желания оставалось на прослушивание высокопарных витиеватых лекций о пресловутой гармонии света и тьмы. Я уж хотел спуститься вниз и незаметно уйти, когда натяжение воздушных потоков, отдающееся трепетом тонких энергий в дыхании стихий, заставило резко отскочить в сторону. В дверь, у которой только что стоял, ударилась длинная деревянная указка, треснула и разлетелась роем щепок. На случай всяких мелких неприятностей у меня в рукаве была припрятана пара-тройка нейтрализующих заклинаний. Машинально вытянув подходящее, я бросил его в указку. Ярко полыхнуло лиловым, и остатки деревянных щепок посыпались на пол. Вслед за первой угрозой принесло вторую. Мокрая губка, оставшаяся после уборки, с чавканьем врезалась в стену у моей головы, отскочила, наткнулась на угол, и продолжая метаться, умчалась обратно в темноту коридора.

Приготовив новое заклятье так, чтобы слетало с пальцев по щелчку, я двинулся следом за ней. Габ оказался прав. Студентам такое не по плечу. Слишком уж напористо и своенравно действовали полуобразумленные вещи. В них словно не до конца вдохнули искру жизни, и они дурной нежитью бросались на всё, что видели. Либо маг плохо знаком с основами образумления, либо нарочно свёл с ума объекты ворожбы.

Скрежет заставил подобраться, но палить наугад я не стал, дождался, пока навстречу выползет медный алхимический котёл, и только тогда выпустил в него нейтрализующее заклятье. Посудина перестала шаркать по полу гнутыми ножками, застыв на месте, но из-под двери выскочил пыльный коврик и обернулся вокруг моей лодыжки. И, когда я израсходовал на него последние заготовленные чары, по закону подлости из темноты прилетела грязная тряпка и впечаталась прямо в лицо.

– Куць тебя раздери! – захрипел я, сдирая её с носа.

От перепрелого сырого духа подобрался чих. В носу засвербело и зачесалось. Хорошо ещё досталась тряпка, которой вытирали с доски, а не отмывали пол в уборной. Справившись с вонючей рванью, добил её заклинанием, так что она вспыхнула синим огнём и осыпалась пеплом, и начал наговаривать новые чары про запас. В глазах на мгновенье потемнело. После припоев лучше вообще не колдовать, слишком сильное напряжение энергий, но другого выхода не было. Главное, не переходить к энергозатратным чарам, а то потом неделю проваляюсь без сил. Использовать же стимуляторы лучше только в самом крайнем случае.

Справившись с заклятиями, я продолжил путь по тёмному коридору, ожидая новых атак полуобразумленных вещей. Но то ли их запас иссяк, то ли они отправились доставать кого-то другого, но до Синего зала больше не встречались.

Вход в мастерскую перегораживала перевёрнутая парта. Внутри кто-то сдавленно ругался. Я аккуратно заглянул в проём. Невозмутимый Габ сидел на перекладине лестницы, приставленной к шкафу, а перед ним, ругаясь, как портовый грузчик, расхаживал Зелёный Гном. Профессор травничества не только отличался малым ростом и коренастой фигурой, присущими подгорному племени, но и шевелюрой выразительного цвета. Долгие годы, проведенные за сбором всевозможных листиков и травинок, их сушкой, приготовлением и варкой, окрасили его волосы и бороду в легко узнаваемый малахитовый оттенок. Никогда не думал, что он умеет так выражаться. Даже когда околдованный повторяй-порошком летел вверх тормашками со школьной башни, так не ругался.

– Разрешите войти? – не придумав ничего умнее, спросил я.

Зелёный Гном замер и уставился на меня подбитым глазом. Синяк расползался по лицу и начинал соперничать свой синевой с изумрудными переливами волос.

– Вильк, – буркнул он, не удосужившись даже добавить вежливое обращение «пан».

– Вас-то мы и дожидаемся, друг мой, – обрадовался Ремиц. – Как видите, мы в осаде. Правда, нам удалось установить, что обезумевшие вещи начали расползаться именно отсюда.

Я перекинул ногу через парту и спрыгнул внутрь зала. Оказалось, что дверь, которая должна была его запирать, валялась сбоку у стены, тускло поблескивая отлетевшими петлями и темнея следами подпалин.

– И кто же отвечает за эту мастерскую? – поправив камзол, уточнил я.

– Недоумок Конрад Мыш, – не своим голосом заорал профессор травничества.

Помимо фингала под глазом, его лицо украшал ожог на щеке, а от мокрых штанов расходился сомнительный оранжевый пар.