Иван Лагунин - Любовь виршеплета

Я недоверчиво посмотрел на паренька.

– Когда ты в броне, с клыками и когтями – по тебе не скажешь.

– Мне только едва за семьдесят.

– Твою ж…

Не знаю почему, но мысли о сумасбродности мира чаще всего приходят, когда ты ешь шашлык напротив семидесятилетнего дракона в образе человека…

Пока я болтал с «драконом – не драконом», Сервиндейл уединился под деревом и начал магевничать, покрывшись сеткой дрожащих голубых разрядов. Хмурил брови и что-то неразборчиво бубнил. Похоже, говорил с хозяевами этих мест. Интересно, он вообще бывает в хорошем настроении? Все эти думы о судьбах мира скоро загонят бедолагу в могилу… Хотя… Я вспомнил наше с ним знакомство в шлюшнике маман Стефании… Ну если засчитать это за гм… «хорошее настроение»?..

Разговор мага с невидимым собеседником завершился довольно быстро. Уже через полчаса, собрав лагерь, мы покинули поляну и, быстро отыскав тропинку, двинулись в сторону города.

Мои спутники вырвались вперед, в полголоса о чем-то беседуя, а я, наблюдая их спины, все задавался простым философско-риторическим вопросом. Что же это такое творится с одним безмозглым ничем не примечательным шалопаем, что рассказать кому – назовут трахнутым дашаком лжецом?! Провидение будто решило вывалить на меня мешок приключений! Или, вернее сказать, не мешок, а помойное ведро! Вылило густое прогорклое варево из треклятых магов, мудацких последков и дракона-молокососа в придачу… Да, и приправило все это отменными! Хотя на дракона я зря грешу – он, пожалуй, единственный симпатичный мне малый из всей вышеназванной сраной братии.

С другой стороны, самое время заточить перо и начать строчить будущие шедевры. Не в первый раз мне в голову приходит эта мысль. В конце концов, виршеплет я или нет? Взять хотя бы дракона-молоко… Тьфу ты, вот же привязалось! Так вот, взять хотя бы Шейлдара. Это же, обалдеть какая тема! Вот прям так и вижу: «Беседы с драконом белым стихом, пера Аски Фиорентийского» или «Ночные беседы на драконе». Гм… Как-то двусмысленно звучит…

Сия мысль так меня захватила, что я с трудом дождался, пока дракон наговорится с магом, и, оттащив его подальше от оного, изложил свою идею:

– Шейлдар, я тут подумал – это ведь поразительная штука со мной ща творится! Все эти приключения… да тут хоть роман, хоть поэму пиши! Маги, последки, орки, серые твари и вишенкой на торте – ты! Дракон-человек! Да мы прославимся по всему Северу! Немножко творчески приукрасим… Да я такого понапишу, дай только до блокнота добраться!

– Стоп-стоп-стоп! – нахмурился тот. – Ты эти мысли брось! Не смей трепаться о «всех этих приключениях» направо-налево. Особенно про меня. Обывателям незачем знать, что промеж них хаживают такие, как я. Кому надо, и так в курсе, а остальные – меньше знают – крепче спят. А уж если Сервиндейл про твои сочинительства прознает – прощайся с ушами!

– Да вы совсем, супостаты, обнаглели! – опешил я от такой отповеди. – Мало того, что мне кукарекать целых пять лет на этом вашем Бастионе, так еще и перо выкинуть?! А в зад тебе его не засунуть?!

Я не на шутку разъярился. Но с пером, кажется, все же перегнул. Забыл, что передо мной не белобрысый подросток, а сорокаметровая зубастая зверюга. Впрочем, поджаривать сейчас меня Шейлдар не стал, просто молча ускорил шаг. А мне стало даже как-то стыдно.

– Слушай, ну обещаю ниче такого не плести. Могила! – крикнул я в обтянутую безрукавкой худощавую спину.

– Ой ли? Я знаком с тобой, Аска, всего два дня, а уже знаю о тебе на три тома виршей…

Ах так?!

– Ну и бесы с тобой!

Вот урод! «Интеллигентный нрав», «симпатичный малый»… Облезлая ящерица – вот он кто! Все они одним миром мазаны. Аска – не делай того, Аска – не делай сего… А вот сделаю! Напишу роман! Назло! И будет в нем дракон Шейлдар. Хромой, косой и тупой!

Я так разозлился, что прям аж захотелось свалить в неведомые дали… До пляжей хотя бы. На ойкуменах (по крайней мере, в наших краях) вообще редко можно встретить большие водоемы. Помойму, это как-то связано с магией, что балансирует климат. Все речки, что я видел, можно было перейти вброд, не замочив подбородка. Куковать в камышах на бережках таких вот речушек или болотистых прудов – увольте, удовольствие не для меня. Здешние же озера были счастливым исключением. И вот я тут… но из-за двух уродов они недосягаемы!

Неожиданно лес закончился. Вот только мы шагали по чащобе, а вот уже стоим на опушке под яростно палящим солнцем. Я тут же позабыл про обиду на дракона и принялся осматриваться на местности. Вокруг раскинулись квадратики полей, искрилась лента речки, поодаль виднелся край ойкумены, с уходящей в горизонт пушистостью облаков над скверной , и городок, кажется, Сервиндейл называл его Белфоросом. И никаких пляжей в обозримости. Твою же мать!