Татьяна Форш: Как стать Фениксом

С домовым, после моих слов, отчего-то сделалось худо. Он вытаращил глаза, и вдруг бухнулся мне в ноги.

– Василисушка! Родная ты наша! Да как же… Да что же… Да как же он посмел?

– Эй! Да вы чего, дедушка? – Я бросилась его поднимать.

– Для тебя, хоть бабушка! – смахнул он непрошенные слезинки. Подозрительно оглядевшись по сторонам, вдруг что-то зашептал. Достал из необъятных штанов темный мешочек, и старательно обсыпал себя и меня каким-то порошком. – Это чтобы злыдень нас не подслушал. Нечего ему знать больше, чем положено!

– Злыдень – это Пепельный? – утвердительно спросила я.

– Точно! Он самый! – закивал бородач и торопливо заговорил. – Я – Василий. И верноподданный Златокрылого! Со мной ты можешь не бояться ничего! Ежели надо и советом помогу и шепотками. А коли совсем трудно станет – попытаюсь тебя отсюда умыкнуть. Но не сейчас! – поспешно остановил он мой благодарственный порыв. – Надо сперва узнать, зачем ты ему, что он задумал сделать с Никитушкой, а уж после одним махом и обрубить на корню его злыденьские планы!

– Так вы Никиту знаете? – обрадовалась я. – Значит, вы помогали ему, когда он был в плену?

– Я Никитушку с пеленок поднимал! И сестриц его! – Василий снова утер слезы и тяжко вздохнул. – Еще до того, как этот Пепельный к нам пожаловал…

– Так! Стоп! – Я старательно подержалась за голову, пытаясь переварить поток вылившейся на меня информации. – Как с пеленок? Вы что знали его младенцем? А как попали в царство Пепельного?

– Так местный я. Тутошний! – улыбнулся домовой. – Еще при родителях его тут поселился, да так и служу!

– Местный? Родители? – Нет, ну это уже ни в какие ворота! – Выходит и Никита тоже местный?

– Повелитель он наш, единственный и самый лучший! – обрадовано закивал Василий. – Сестрицы его тоже дюже мудрыми были, но, то ж, все равно бабы! Однажды попался наш Златокрылый на ложь Пепельного, и вот теперь мыкается без дома, без памяти….

– Ладно, с сестрицами потом разберемся. – Я, от таких откровений, даже забыла про голод. – Из всего вышесказанного, я поняла вот что. Никита – правитель этой Тьмутаракани? Его как-то обманул Пепельный и отнял трон?

– Он отнял не только трон! – Домовой поднялся с кровати. – Он провел над ним какой-то черный обряд и забрал его силу и память! Но Никита сбежал. Пепельный потом нашел его в вашем мире, вернул сюда и забрал у Златокрылого его внешность! Теперь остался последний обряд, и Пепельный полностью переродится в Феникса… И мир примет его…

– И тогда всем наступит конец! – закончила я за домового и хлопнула себя по лбу. – Точно…. Перед тем как забрать меня с собой, Пепельный сказал Никите, что тот должен сам, добровольно вернуться, чтобы закончить начатое…. И тогда Пепельный отпустит меня.

– Вот-вот! О чем и речь! – оживился Василий. – А ведь Никитушка придет! Ради тебя, единственная, он готов на все! Даже стать тем, кем был Пепельный, когда попал в наш мир….

– А кем он был? – насторожилась я, но домовой не стал отвечать. Он поспешно вскочил, сделал страшные глаза, замахал на меня руками и, оставив поднос со снедью, торопливо посеменил к двери. Едва он подошел к ней, как она распахнулась, и в комнату шагнул Пепельный.

– Ну и долго мы будем под этим ненашенским солнцем слепней кормить? – остановился Борька, когда городская стена скрылась из виду. – Куда тебя в очередной раз понесло? А, мил друг?

– К Мафане! – признался я, чем заставил Борьку взбрыкнуть.

– Не-не-не! Я к этой ведьме с маниакально-агрессивным психозом не поеду! Чтобы она из меня какого-нибудь крокодила с перышками нарисовала?

– Не нарисует! – успокоил я его, но тут насторожился Захар.

– Мафаня? Марфа Премудрая?

– Точно. – Я взглянул на него. Парень покачивался в седле и как будто спал, настолько расслабленной была его поза. – Или ты тоже имеешь что-то против этого визита?

– Мафаня была другом, как тебе, так и мне, – хмыкнул попутчик. – Возможно, она изменилась, за то время пока я ее не видел, но я бы не отказался с ней встретиться.

– Эх, подведете вы меня под монастырь, причем женский! – вздохнул жеребец и решил надавить на совесть. – Если она снова лишит меня дара речи, обещайте не бросать на погибель!

– Не лишит! – Рискнул предположить я. – Боюсь, что Василиса ей этого не простит, и она это знает, поэтому, так рисковать не станет!

– Ага! Знает! Ты не в курсе, что она учудила в последний раз! – продолжал сгущать краски Борька. – Напугала Ваську до такой степени, что та, в чем мать родила, сбежала из дома, причем призвав на помощь кобылку-горбылку!