Ольга Коротаева - Гром и Молния

Девушка никак не отреагировала на мое движение, устремив бессмысленный взгляд в пустоту.

А эльф тут славно поработал: я едва уклонился от парочки особо вредных осколков, решивших рухнуть именно тогда, когда я проходил мимо. Заброшенный город гудел и содрогался, вздымая вихри пыли, словно рыдал по ушедшим в небытие жителям.

Стряхивая наваждения и страхи и убеждая себя в том, что город вовсе не живой, я передвигался все быстрее и, в конце концов, сорвался на бег, стремясь быстрее найти девушку. Но полуразрушенные помещения были похожи одно на другое, и я вскоре испугался, что не смогу найти дороги назад.

Метнувшись в обратную сторону, я сразу натолкнулся на то помещение, где и разыгралась чужая трагедия. Опешив, я чуть не получил по макушке еще один метким броском разрушающегося города. Едва увернувшись, я бросился к клинку, не обращая внимания на бурчание железного друга, запихал его в ножны, схватил Эжону, так и не двинувшуюся с места и потащил девушку к бесчувственному эльфу.

– Что происходит? – испуганно воскликнула внезапно очнувшаяся дракониха, озираясь по сторонам.

– Сам бы хотел знать, – буркнул я, сграбастывая в охапку белобрысого эльфа.

Пылевые вихри становились все сильнее, город содрогался все чаще, в воздухе то и дело пролетали мелкие и крупные камни, словно выпущенные из катапульты.

Древний город, лишившись своих хозяев, следовал за ними в небытие, грозя захватить с собой и нас. И единственное, что мне пришло на ум в этот момент – старая детская уловка со сферой, в которую я «одевался» каждый раз, когда понимал, что избежать наказания невозможно, но так хотелось отсрочить его.

Абсолютно бесполезная выдумка, как называл сферу мой отец, позволяла оградиться от внешнего мира на сутки – трое, в зависимости от силы моего страха и рождалась только от этой эмоции. Не помню, когда я это придумал – мне казалось, что это знание родилось вместе со мной. Отец пытался искоренить это во мне и никогда не отменял наказания. И около сферы всегда вынужден был находиться один из учителей, ожидая, когда же она лопнет.

Единственным неудобством для меня было то, что я ничего не мог поделать, пока сфера сама не изживала себя. Невозможно было ни пошевелиться, ни читать, ни играть, только ждать и думать. Теперь-то я понимаю, что искусственно создавал условия, какие были в утробе матери, что приносило ощущение покоя и защиты.

И вот теперь это спасло жизнь мне и еще парочке чокнутых существ, рискнувших связать со мной часть своей жизни.

То ли страх был более велик, чем я думал, то ли изрядно возросшие за последний год магические способности усилили детское заклинание, но сфера продержалась очень долго.

Сначала меня это радовало: я видел, как разрушается город, перерастая в чудовищный ураган, сметающий с поверхности остатки старых развалин. Сфера защитила нас и от плотного тумана серой пыли, сквозь которую ничего невозможно было разглядеть, но что еще хуже – я знал, что попади мы в такой туман, то сразу бы погибли от удушья.

Прощальных подарок этому миру от иных существ, непостижимым образом оказавшихся здесь неизвестное количество времени назад и почему-то не сумевших вернуться, наверняка нанес огромный урон. Но мы этого не знали, терпеливо ожидая освобождения. От нечего делать, я попытался докричаться до эльфа и его жены или хотя бы почитать их мысли, но ничего не добился. Оказалось, что в сфеое невозможно даже общаться мысленно, как учила меня Лейла.

На третьи сутки, когда я уже почти скончался от скуки, туман поредел. Ветер быстро разогнал остатки чужеродной массы, открыв нашему взору широкую равнину без следов странного города, без каких-нибудь растений и живых существ.

Впрочем, я быстро устал от однообразного пейзажа и, наконец, заснул.

Сон был неровным и тревожным: обрывки воспоминаний, крики, тающие вдали. Нервировало то, что голоса были смутно знакомы, но я не узнавал тех, кто кричал. Как не различал, что именно они кричали. Было ли это предупреждение или крик о помощи, или просто зов… Лица друзей, тающие и теряющие блики разноцветных брызг. Их зрачки приобретали форму горизонтальных щелок, а глаза излучали жестокость и страдание одновременно.

Открыв глаза, я обрадовался: сон вымотал меня так, что я почувствовал себя еще более уставшим.

Сфера все еще существовала. Пустынный пейзаж немного оживился – чистое небо открывало вид на великолепную россыпь звезд. Ночь. Это показалось мне хорошим знаком. В следующее мгновение сфера лопнула мыльным пузырем.