Ольга Коротаева - Гром и Молния

– Нет уж, – хмыкнул я, – нежной кожей в горячий котел? Увольте!

Пухлая эльфийка обиженно надула губки, в результате чего стала похожа на одуванчик. Она так огорчилась, что экспериментов с моим тощим тельцем сегодня не будет! Интересно, чего я ей сделал-то?

Я хихикнул, и, прежде чем профессор смог меня остановить, махнул длинной ложкой в сторону девушки, одновременно подул на неё, словно и правда хочу сдуть с одуванчика все его пушистые зонтики.

Откуда вдруг взялся ураганный ветер, я так и не понял. Обычно такие порывы возникают из вихря и разворачиваются вокруг заклятия. Тут же порыв возник ниоткуда и исчез в никуда сразу же, как сделал свое дело.

А дело было сделано…

В полной тишине огромной аудитории звон упавших очков профессора болью вонзился в уши. Я вздрогнул.

Кто-то прыснул. Звуки, похожие на сдавленное рыдание, прокатились по задним рядам. Профессор втянул в себя воздух, вспомнив, что эльфу свойственно дышать. Парни поближе медленно наливались краской. Я подозреваю, что больше от сдерживаемого смеха, чем от врожденной скромности. Ну да, конечно, а что я еще ожидал?

Вытянутая в струнку эльфийка смотрела на меня расширившимися от ужаса глазами. На ней не осталось ничего. Ни единой ниточки.

Я пожал плечами:

– Все равно Элмор ей все продырявил….

Эльфы взвыли, не в силах больше сдерживаться. Громогласный хохот парней оттеняло смущенное хихиканье девушек.

Профессор наконец подтянул трясущуюся челюсть, судорожно стянул с плеч свой длинный шелковый плащ и неловко накинул его на девушку, стараясь укрыть самое интересное. Эльфийка с силой вцепилась в края черной шелковой накидки.

– Понятно, – старик задумчиво потер шершавый подбородок, – Это зелье, оголяющее за мгновение. Никогда с таким не сталкивался…

– Не только профессор, – а вот подруга пухленькой и не думала смеяться. Она не отрывала пристального взгляда от девушки. – Оно еще избавляет от лишних килограммов.

Теперь все девушки в аудитории разглядывали несчастную эльфийку, которая так и не произнесла ни одного слова.

– Забавно, – отметил старик.

А вот мне так не показалось, поскольку в следующее мгновение внимание эльфиек было обращено на меня. Множество взглядов, в которых медленно просыпалось безумие, заставляли сжиматься мое сердце. Насколько я понял, эльфийский символ совершенной красоты это длинная изморенная девица с вечно голодным взором и полным отсутствием каких бы то ни было округлостей. Воспитанный на других ценностях, я не понимал восхищенных взоров местных парней, когда мимо проплывала… почти пролетала такая вот полупрозрачная тень.

А вот теперь мне грозила реальная опасность. Угораздило же меня создать такое зелье. Ведь эти дамы готовы даже оказаться абсолютно голой на центральной площади, лишь бы стать еще немного больше похожей на обтянутый кожей скелет.

– Гром, – страстно прошептала едва оправившаяся жертва моего колдовства, почти подползая ко мне на слабых ногах. – Спасибо…

Она вдруг резко рванулась и, теряя спасительный плащ, впилась мне в губы таким жарким поцелуем, что мы оба плашмя рухнули на пол.

Ой ё! Как бы она не похудела, падение на мое тощее тельце отозвалось резкой болью в грудине. Лишившись остатков воздуха, я попытался высвободиться из-под девушки. Задыхаясь, я трепыхался, в скользких складках плаща, попутно отбрыкиваясь от прыткой девицы и её жадных губ.

Вокруг нас нарастал визг. Кажется, эльфийку пытались стянуть с меня другие страждущие моей магии. Во сильна! Ну ладно, сама напросилась…

Уже теряя почти теряя сознание от недостатка воздуха, я прошептал любимое заклинание, придуманное мной в дни счастливого босоногого детства, когда приходилось удирать от обиженных братцев, причем преимущественно по крутому склону заброшенных шахт. В такие моменты мое ставшее на время круглым тело позволяло детским мячиком катиться вниз, а упругость оболочки иллюзии создавало совершенную защиту даже от падений с большой высоты.

Испуганно-изумленный «ах» совпал с моим судорожным глотком живительного воздуха. Немного отдышавшись, я с трудом поднялся и во второй раз обвел изумленные лица эльфов. Только теперь вокруг витали почти осязаемые вихри страха.

Я дроу. Я иной. Я чужой здесь. Я опасен. Я враг…

– Уф, Гром! Ну ты даешь! – опять расхохоталась Нарве, в бессилии уткнувшись в острые кулачки, вспомнив, как выкатывали абсолютно круглую эльфийку, стыдливо прикрывая круглые бока многострадальным шелковым плащом профессора.