Этот огонь сжег мое детство. Стоя босыми ногами на снегу, на сгорающий дом смотрела резко повзрослевшая девочка. Она сердцем чувствовала, что не рычащее пламя отняло у нее отца, и дала себе слово, что найдет виновных. И покарает их.
После смерти отца мы с Ларой остались одни. Она не отдала меня дядьке, оформила опекунство, хотя последним, что ей было нужно в тот сложный период, являлась неблагодарная падчерица. От красивой блондинки с фарфоровым кукольным личиком осталась лишь тень. Голубые глаза потухли, волосы, всегда теперь собранные в хвост, посерели. Она похудела, осунулась, и часто глядела в одну точку, что-то прижимая к груди.
Однажды я увидела ее из коридора, сидящую на кровати, и застыла, пораженная тем глубоким горем, когда у человека уже не остается сил даже на слезы. Смущаясь и не умея выражать сочувствие, подошла к ней и села рядом. Мы молчали, а потом Лара сжала мою руку, заставив вздрогнуть.
– Почитаешь мне на ночь? – тихо спросила я.
– Конечно. – Она благодарно улыбнулась и отложила в сторону рамку с фото, где папа смеется.
Мы не стали матерью и дочерью, как показывают в мелодрамах, но отцу удалось сплотить нас – своей смертью. Это были странные отношения, больше похожие на дружеские. Экстерном сдавая экзамены, я закончила школу в 16 лет. На выпускной не пошла – подруг у меня не было, а мальчики пока не интересовали, хотя и замечала их взгляды.
– Магда, ты решила, что будет дальше? – спросила Лара, вечером войдя в мою комнату. Теперь мачеха не читала мне на ночь, ритуал изменился, превратившись в привычку обсуждать то, что произошло за день, и планы на завтра.
– Ты расскажешь мне о Хранителях? – вопросом на вопрос ответила я.
– Как всегда в лоб, вся в отца. – Она вздохнула. – Никогда не забудешь, верно?
Я изводила ее этим вопросом с момента смерти папы. Помнила, как их упоминали во время ссоры отца с какими-то мужчинами в кабинете. Лара отнекивалась, говорила, что ничего такого не знает, но то, как она при этом отводила глаза, красноречиво свидетельствовало о том, что женщина лжет. Вероятно, из лучших побуждений, чтобы защитить меня, поэтому ее обман даже не злил.
– Расскажи! – вместо ответа выдохнула я, обхватив себя задрожавшими руками.
– Мне немного известно. – Мачеха подошла к окну. – Знаешь историю Каина и Авеля?
– Ее все знают.
– Поверь, половина современной молодежи о них и не слышала. Суть в том, что у Каина были сыновья, их потомков называют Стражами. Они полулюди, полудемоны. А род, который пошел от Авеля – это и есть Хранители. Борются со всякой нечистью, охраняют мир и прочее. Вот и все.
– А причем тут мой отец? – я встала рядом.
– Он был как раз Хранителем.
– Из-за этого его убили?
– Магда, Бориса никто не убивал. – Лара посмотрела мне в лицо. – Не знаю, с чего ты это взяла. Он погиб при пожаре.
– Не верю! – резче, чем хотела, сказала я. – Помню ссору и…
– Хватит! – мачеха тоже повысила голос. – Ты была ребенком. Твое воображение дорисовало это. Как и мужчину, который якобы тебя спас. Не спорь!
Мои зубы стиснулись. Бесполезный спор, понимаю.
– Лара, я хочу стать Хранителем, как папа.
– Ты уже слишком взрослая для этого. Детей начинают обучать в три года. Твой отец не хотел тебе такой судьбы. Надеялся, ты изберешь другой путь.
– Но это возможно?
– Да, – с неохотой признала женщина. – Ты умная, сможешь нагнать упущенное время. Но…
– Я хочу этого!
– Знаю, если уж что вдолбила в свою упрямую голову, не свернешь. – Она снова вздохнула. – Хорошо, позвоню твоему дяде.
– Он тоже Хранитель?
– Да. А пока, – Лара достала черную коробочку из кармана кофты, – возьми. – Это принадлежало твоей прапрапрабабке, ее тоже звали Магдалина. Борис говорил, что хочет подарить его тебе на свадьбу. Но зная твой характер, этого не дождаться, потому отдаю на окончание школы.
Я открыла футляр. На подложке из белого бархата лежал рубиновый кулончик в форме ягоды. Малина. Малинка – так меня называл папа, сокращая имя дочери до ее любимой ягоды. Слезы капнули на кулон.
– Там гравировка, – подсказала Лара.
Я перевернула ягодку. «Завтра будет отличный день!» Та фраза, которую он мне всегда говорил перед сном.
– Спасибо, – хриплым шепотом сорвалось с губ. Мы обнялись – немного неловко, не зная, куда деть руки, потому что нежности нам были не свойственны. Потом отвели глаза, пряча слезы.
Лара помогла мне надеть малинку и погладила ягодку, что была холодной, но на сердце от нее стало горячо – ведь этот кулончик когда-то держал в руках папа.
Читать дальше