Алиса Жданова - Адептка Эмили

Пока Генри вел меня по длинному холлу с высоченными потолками, мимо нас то и дело пробегали адепты с книгами, котлами, склянками для зелий и пучками травы непонятно для чего. А перед самым входом в кабинет ректора мимо прошагала спортивная команда в заляпанной грязью алой форме. Они весело переговаривались, и от всей этой царившей в академии студенческой атмосферы мне вдруг ужасно захотелось учиться. Может, за эти два месяца я успею выучить что-то действительно интересное, а не очередные тридцать способов выведения пятен с обоев, которым нас обучали в женском пансионе?

– Профессор Филлипс, – Генри пару раз стукнул в дверь с надписью «Ректор Н. Филлипс» и, дождавшись разрешения, зашел внутрь. Я шагнула следом, пока Генри заботливо придерживал дверь. Хоть он и не мог теперь пропустить меня вперед, как даму, но и просто бросить на меня дверь друг был не в состоянии.– Вот этот ученик, о котором я говорил вам, а вот, – тут парень извлек из-за пазухи большой мятый конверт, – его документы.

Пока Генри представлял меня, я во все глаза разглядывала кабинет, большой и захламленный, и его обитателя, мужчину со всклоченными волосами и очками с такими толстыми стеклами, что было сложно понять, как через них можно хоть что-то увидеть.

– Так, так, – ректор, тем не менее, протянул руку и, вынув из конверта пачку бумаг, бегло их просмотрел. – Значит, Эмиль? Недавно прибыли в нашу страну?

– Да, профессор, – отозвалась я и, подавив желание присесть в книксене, неловко поклонилась, – я хотеть учиться магия.

– А вы хорошо знаете эггерионский? Может, для начала годик у лингвистов посидите, попривыкнете? – с сомнением протянул мужчина, и я в ужасе замотала головой.

– Нет, я быстро учить язык. Я хотеть учить магия, – упрямо отозвалась я, мысленно отвешивая себе подзатыльник. Вот кто просил меня изображать такой сильный акцент! – Я буду стараться.

Тут ректор достал из конверта паспорт, и мне захотелось отвесить подзатыльник уже не себе, а Генри и его знакомому, потому что паспорт был не просто розовый. Нет, он был такой насыщенно-розовый, словно вобрал в себя всю розовую краску этого мира, словно на него выкачали цвет из целой стаи фламинго, словно это был паспорт страны розовых феечек. Ужас! Кто вообще поверит, что это – настоящий документ?

Однако, вероятно, изнутри он смотрелся чуть достовернее, потому что ректор Филлипс только хмыкнул. Убрав мои документы в стол, он вытащил какую-то бумажку и начал карябать на ней механическим пером.

– Вот, держите, Эмиль, это ваша карточка на заселение, ключ возьмете у коменданта.

– Спасибо, – я еще раз поклонилась и протянула руку за бумажкой, но Генри уже опередил меня. Окинув взглядом ректоровы закорючки, он нахмурился, разбирая почерк, а потом вдруг возопил:

– Профессор, но это же третий этаж! Эмиль совсем ничего не знает в нашей стране, я хотел, чтобы он поселился со мной!

– Вот именно, ему нужно быстрее адаптироваться, и лучше всего, если он будет жить с одногруппниками, а не с вами, мистер Кармайкл. Вы, кажется, знаете иностранные языки, а Эмилю нужно тренировать эггерионский. К тому же, его родители, господа Вилар, – тут ректор кивнул на свой ящик, куда он убрал документы, – в своем письме очень трогательно писали, что хотят, чтобы их сын научился самостоятельности, и именно поэтому они решили отправить его учиться заграницу. Если вы будете опекать Эмиля, он так и не повзрослеет. Так ведь, Эмиль?

Не зная, что сказать, я сначала кивнула, а потом помотала головой. Нет, нет, я не хочу жить с какими-то одногруппниками! Мы же с Генри договорились, что я буду жить у него, а он уйдет в свой городской особняк! Я не могу жить с мужчинами!

Однако ректор оказался глух ко всем мольбам моего друга. Когда же я попыталась уговорить профессора Филлипса сама, он воспринял это, как еще одно доказательство моей несамостоятельности – дескать, я так боюсь взрослой жизни, что без Генри не могу ступить и шага. В конце концов нам пришлось смириться и, забрав карточку на заселение, понуро выйти из кабинета.

– Ну что? – спросил меня хмурый Генри, когда мы отошли от дверей. – Возвращаемся в мой особняк?

Я напряженно размышляла, невидяще глядя на стену. На ней была филигранная надпись, предназначенная для вдохновения студиозов: «Будущее в твоих руках». Пока что в моих руках была только бумажка на заселение, но от моего решения действительно зависело, стану ли я миссис Фиггинс или буду жить свободной мисс Эмили Бишоп. Почему-то дух возможностей, витающий в академии, вдохнул в меня веру, что все будет хорошо, даже если мне придется жить в одной комнате с настоящими парнями.