Елена Княжина - К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена

Хотя… он ведь сам начал. Нечего было пялиться, как на забавный экспонат на выставке современного искусства.

Сейчас я мужчину лучше разглядела, потому что пока отсвечивала остолбенело на пороге, образ сам впечатывался в сознание. Растрепанные темные волосы, не длинные, но ухватить пальцами при желании можно. Стильная небритость. Лицо загорелое, но не слишком.

Фигура… Хорошая, черт его дери, фигура. Что надо фигура… Это подтверждала тонкая белая рубашка, как влитая прилипшая к телу и заправленная в джинсы. «Супер слим фит», так это, кажется, зовут. Темно-синий клубный пиджак валялся на столе.

– А… Ну вот, так-то лучше, – пробормотал наш добряк-профессор, разглядев меня за вопиюще зелеными пятнами. – Садись.

Милана громко хрюкнула. Кто-то из ее соседок тихонько пропел куплет про елочку, которая «зимой и летом стройная, зеленая была»…

Тип, что стоял возле нашего Алексея Николаевича, приподнял бровь, проскользил глазами от щиколоток вверх, задержался на двух огромных зеленых кругах, пошел выше… И где-то в области бедер кивнул в знак узнавания. Дальше он глаз не поднимал. Неинтересно.

Феноменально. Он поздоровался с моим задом. Это просто… Просто… Да я чуть не задохнулась от унижения.

– Как я уже сказал, профессор Даррел Дрейк прибыл к нам из Вашингтона с курсом лекций. Прошу отнестись с уважением к моему давнему знакомому, который согласился встряхнуть ваши подвысохшие умы. Сегодня он будет помогать мне на устном тесте, заодно познакомится со своими подопечными поближе. Прошу не удивляться, если он захочет расспросить вас о чем-то дополнительно, и отвечать по существу.

Я не могла себе этого объяснить, но присутствие странного «профессора Дрейка из Вашингтона» меня уникальным образом… бесило. Не Милана – к ней я привыкла и знала, как облупленную. Она никогда не строит пакостей, только говорит, пытаясь уколоть побольнее. И даже не зеленые колготки. А вот этот… вот этот. Хам – вот, пожалуй, верное слово.

Я тихонько присела рядом с Лил, закатившей глаза на мои гоблинские колени.

– Ты просто «тридцать три несчастья», Лесь, – фыркнула девушка, пряча лицо за смолисто-черными прядями.

Мы с первого курса дружим, но в последние пару лет ее вечно все не устраивает. Как я одеваюсь, где живу, чем занимаюсь… Есть такие люди, которые уверены, что лучше знают, как надо. Вот Лил из таких. Жутко настойчивых.

– Отменный экземпляр, – пробормотала в кулачок Лиля. – И улыбка ангельская.

Я невольно подняла глаза на хамоватого мужика. Слегка вздернув уголок губ, он оглядывал аудиторию и ровно в этот момент остановился на мне. Ухмылка стала кривее. Как так? Он опознал меня не по филейной части, а вполне себе по лицу? Прогресс.

– А мне он больше напоминает черта из табакерки, – я отвела взгляд, потому что волосы на затылке начали уже шевелиться от пристального внимания. – Такие, знаешь, с рожками, пятачками, хвостиками и копытами. Мерзкие, гадкие и выпрыгивают всегда, когда их не ждешь. Что он тут забыл? Будет подменять Рогозина?

– Неа… – лениво протянула Лил, бесстыдно поправляя свой пуш-ап так, чтобы ее единичка смотрелась хотя бы троечкой. – Будет вести отдельный курс. И нас всех добровольно-принудительно на него записали.

– Понятно… Тебя добровольно, меня принудительно.

– Ой-ей, какая цаца, – фыркнула Лиля. – Не нравится – не ешь.

Продолжить душещипательную беседу с Лилей не удалось – и слава богу. У нее был весьма странный вкус на мужчин. Это подтверждала челюсть подруги, отвалившаяся в тот момент, когда профессор Дрейк принялся засучивать рукава.

Нет, я тоже в состоянии оценить красоту мужского тела. Все эти вены, опутывающие загорелые руки. Мышцы плеч, обтянутые тонкой хрустящей тканью. Но это совершенно не спасает ситуацию, когда обладатель привлекательной фигуры – полный му-у-у… Словом, нехороший человек. «Редиска», как говорили в любимом фильме отца.

Вот наш Алексей Николаевич – глаза сами устремились к фигуре моего научного руководителя – тоже очень хорош собой. Я даже загордилась им издалека. Да, рубашка не такая модная, и вместо пиджака – джемпер невнятного оттенка. Но ростом и статью он этому заграничному профессору не уступал.

Короткостриженые виски Рогозина уже забелила седина, голова была вовсе лысой, а вокруг глаз скопились лучи морщин. Но в остальном он был еще хоть куда. Плотно сбитый, подтянутый, широкоплечий. Наш русский ответ их импортному товару!

Пока я мысленно нахваливала «свое, отечественное», аудиторию прорезала знакомая трель. Алексей Николаевич вынул из кармана джинсов телефон и, уже приняв вызов, одними губами сказал Дрейку: «Это надолго. Вызывай пока сам».