Катерина Цвик - Корпулентные достоинства, или Знатный переполох

Совершенно не смутившись, он переложил руки на другую часть груди и продолжил:

– Ах! Это все нервы! Так вот… Теперь я уверен, что лишь свет ваших глаз сможет погасить тот пожар, что зажегся в моей груди, стоило мне вас увидеть!

Этот суицидник исторгал всю эту ахинею с интонациями бездарного абитуриента, который изо всех сил старался поступить в театральный ВУЗ. Признаться, я не смогла сдержаться и в тон ему, вытянув руку ему навстречу, проговорила:

– Ах, Родион! Роденька! Как же я вас ждала! Если бы вы знали, как я днями и ночами пряла ту незримую нить, что ухватила ваше сердце и притянула ко мне! Да-да, то самое, что все-таки с левой стороны! Милый мой, как я хочу вас обнять! – И я посильнее сжала руки в демонстрации будущих объятий. От натуги мое лицо даже побагровело. Мой собеседник резко побледнел и сделал шаг назад. – Нет, не так! Еще сильнее! Однако правила приличия меня сдерживают! – Я демонстративно опустила глазки долу. – Но если вы еще хотя бы чуть-чуть расскажете мне, как я вам небезразлична, то и эти глупые правила перестанут на меня давить! Ну же! Чего вы молчите?! – с остервенением, будто и правда сдерживаюсь из последних сил, уставилась ему в глаза.

Мой само наречённый заметно струхнул и, скомкано попрощавшись, почти бегом бросился по дороге к дому.

– Куда же вы, Родион?! Роденька!

Бедолага что-то пролепетал, что, мол, он сейчас, совсем скоро, и скрылся из виду. Мои губы растянулись в довольной улыбке. Да что там, я почти рассмеялась в голос, когда за моей спиной раздались одобрительные хлопки.

Я обернулась и увидела статного мужчину в военной форме, сидящего на лавочке чуть впереди и который до этого был незаметен за стволом одного из деревьев. Он хлопал в ладоши и явно сдерживал смех.

– Браво, княжна! Я в восторге! На моей памяти еще ни одна девушка так не отшивала столь нахрапистого поклонника.

Он, наконец, поднялся и пошел мне навстречу. И знаете что? Это была ожившая мечта любой девушки! Высокий, хорошо сложенный, красивый! Но красивый той самой брутальной красотой, что делает довольно резкие и подчас тяжелые черты лица гармоничными и притягательными для любой особи женского пола. Ладно, пусть не для любой, на вкус и на цвет все фломастеры разные, но для меня – точно!

А еще было во всей фигуре этого широкоплечего брюнета нечто такое, что заставляло мое бедное сердечко трепыхаться, словно птичка в клетке. Ага, такая большая птичка в маленькой такой клетке. Мне даже пришлось сделать над собой усилие, чтобы взять себя в руки и не кинуться к нему с воплями: «Милый, я ваша навеки!» Хотя как раз это, пожалуй, и отрезвило, заставив утихомириться взбунтовавшиеся гормоны. А когда он подошел поближе, то пришлось признать, что больше всего ему подходило не «красивый», а «мужественный», и на самом деле его внешность была далека от канонов красоты. Однако это не помешало признать его самым притягательным мужчиной, которого мне пришлось видеть в обоих мирах. Не считая, конечно, Бреда Пита.

– Спасибо. – Я даже немного зарделась. Похвала из уст этого человека была мне очень приятна. – Но с кем имею честь разговаривать?

– Ох, простите, княжна! Но меня извиняет то, что ваше выступление поразило меня прямо в сердце! Да-да, то, что слева! – мы оба расхохотались. Отсмеявшись, он подошел ближе и все же представился: – Разрешите представиться, коллежский советник князь Дмитрий Максимович Заславский.

– Ну, меня вы, думаю, уже знаете, – не стала я представляться. – Дмитрий Максимович, прошу прощения, но что вы здесь делаете? Неужели тоже из этих? – то ли с надеждой, то ли с разочарованием спросила я. И сама удивилась своей реакции.

– Из каких – из этих? – уточнил мужчина.

– Ну из тех, что пришли женихаться.

Почему-то я при этих словах умудрилась покраснеть. Все-таки таких мужчин мне еще встречать не приходилось, и от того я чувствовала себя очень неуверенно. Да еще и это несуразное тело, которое я, конечно, очень люблю, но сейчас почему-то ненавижу. Н-да…

– Евдокия Поликарповна, не скрою, вы очень интересное юное создание, но я для вас слишком стар, чтобы набиваться в женихи. Я приехал с докладом к вашему отцу, но он оказался немного занят, и я решил подождать некоторое время здесь.

– И сколько же лет слишком старому мужчине?

– Мне уже двадцать семь.

– Ммм… Протянула я.

Самый прекрасный возраст, но для шестнадцатилетней Дусеньки и правда старик. Помнила себя в этом замечательном возрасте. Тогда все, кому за двадцать пять, казались мне почти старыми.