Терри Пратчетт - Поддай пару!

Госпожа Кекс вцепилась в его руку.

– И что же ты собираешься с этим делать, а, Дик?

И юный Дик усмехнулся и с блаженством на лице произнес:

– Менять все, что требует перемен, мама.

Госпожа Кекс с любопытством вгляделась в лицо сына, после чего скрепя сердце приняла решение.

– А ну-ка ступай со мной, сын.

Она повела его обратно в дом, и по лесенке они взобрались на чердак. Госпожа Кекс указала ему на прочный моряцкий сундук, заросший пылью.

– Твой дедушка наказал, чтобы я передала это тебе, когда понадобится. Вот ключ.

Мать порадовало, что он не стал сразу хвататься за ключ, а сперва внимательно осмотрел сундук и только потом отпер его. Когда Дик приподнял крышку, чердак озарился мерцанием золота.

– Твой дедушка был немножко пиратом, а как уверовал, то и струхнул. А его последние слова на смертном одре были такие: «Твой малец еще заявит о себе, помяни мое слово, девочка моя, но чтоб мне провалиться, если я знаю, что он там заявит».

Жители города уже давно свыклись с лязгом и дребезгом, ежедневно доносящимися из многочисленных кузниц, которыми славился этот край. Но вышло так, что, даже обзаведясь собственной кузницей, юный Дик Кекс предпочел не заниматься кузнечным ремеслом, возможно, как раз из-за того, каким жутким и внезапным образом покинул этот мир господин Кекс-старший. Для местных кузнецов вскоре стало обычным делом изготавливать на заказ непонятные предметы, которые Кекс-младший тщательно для них зарисовывал. Дик никогда не признавался, что же такое он мастерит, но поскольку кузнецы зарабатывали на нем кучу денег, они и не возражали.

Разлетелись вести о его наследстве (как же без этого – золото всегда найдет способ просочиться в пространство), и горожане чесали в затылках, соглашаясь со старейшим жителем городка, который, рассевшись на лавке у входа в таверну, воскликнул:

– Вот те на! Парню привалил ящик золота в наследство, а он возьми и преврати все в груду старого железа!

Он рассмеялся, и остальные рассмеялись, но тем не менее продолжали наблюдать, как юный Дик Кекс ходит в старый, разваливающийся на части амбар, неизменно запертый на два висячих замка.

Дик нашел среди местных парней пару перспективных ребят и зазвал их себе в помощники: делать то, двигать это. Амбар постепенно обрастал пристройками. Были наняты дополнительные помощники. Весь день напролет изнутри доносился стук молотков, и по словечку, по капельке в некое коллективное сознательное просачивалась информация.

Парень-де соорудил насос, особенный такой насос, который качает воду с огромной глубины. А потом все бросил и заявил, мол: «Нам не нужно железо – нам нужна сталь!»

Из уст в уста передавались предания о громадных кипах бумаг на столах, за которыми Дик корпел над своим замечательным «предприятием», как он это называл. Разумеется, случался иногда и взрыв-другой, и тогда поползли слухи о том, что рабочие называли «бункером», куда нужно было прыгать, если случалось… недоразумение. А потом появилось незнакомое, но какое-то уютное мерное пыхтение. Очень приятный, на самом деле, звук, почти гипнотизирующий. Странно, что механический зверь, который производил эти звуки, на слух казался живее, чем следовало ожидать.

Местные подметили, что двое главных помощников господина Кекса (или Чокнутого Железного Кекса, как его теперь величали) как будто изменились, повзрослели, что ли, и были уже не юнцами, а сосредоточенными молодыми людьми, служителями таинственного механизма за закрытой дверью. И ни кружкой пива, ни лаской женщины из таверны – никакими взятками нельзя было заставить их раскрыть вожделенные секреты амбара [1]. Они держали себя, как и подобало истинным хозяевам огненных печей.

И конечно, еще были солнечные дни, когда Дик и его помощники рыли длинные траншеи в поле за амбаром и закладывали в них металл, а печи пылали денно и нощно, и люди качали головами и приговаривали: «Сумасшествие». И продолжалось это, кажется, целую вечность, пока однажды вечность не подошла к концу, и не стало больше ни стука, ни лязга, ни искр. Тогда подручные Дика Кекса распахнули двойные амбарные двери, и мир заволокло дымом.

В той части Сто Лата никогда ничего не происходило, и этого хватило, чтобы отовсюду сбежались люди. Большинство подоспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как им навстречу, сопя и исторгая клубы пара, движется нечто на быстро вращающихся колесах, с ходящими ходуном поршнями, которые то призрачно проступали из-за дымовой завесы, то прятались обратно. А на вершине, словно король огня и дыма на своем троне, восседал сам Дик Кекс с застывшим на лице выражением предельной сосредоточенности. Отчасти успокаивало то, что этакое нечто было подвластно человеку – впрочем, внимательный зритель мог бы задаться встречным вопросом: «Ну и что с того? Ложка тоже подвластна», – и пуститься наутек, когда дымящая машина, приплясывая и работая поршнями, выкатилась из амбара и устремилась вперед по рельсам, проложенным в поле. Зеваки быстро прекращали зевать и бросались врассыпную – разумеется, за исключением мальчишек всех возрастов, которые провожали машину с широко распахнутыми глазами, и каждый на месте давал себе клятву, что однажды тоже будет капитаном такой громадной и опасной штуковины, вот увидите. Князем пара! Повелителем искр! Погонщиком молний!