Терри Пратчетт - Эрик

– Гадские какихтам, – прохрипел он. – Помяни мое слово, пусть какой-нибудь какеготам только попробует до меня дотронуться – мигом останется без пальца!

– Во всем этом есть что-то неправильное… – сказал Ринсвинд.

– Абсолютно согласен, – откликнулся попугай.

– Очень неправильное…

– Говорю тебе, хоть одно перышко упадет и…

Ринсвинд не привык к тому, чтобы люди радовались его появлению. Это было неестественно и добра не сулило. Причем местные жители не только выкрикивали приветствия, они еще бросали в воздух цветы и шляпы. Шляпы были вырублены из камня, но традиции – прежде всего.

Ринсвинду эти шляпы показались довольно странными. У них не было тульи. Просто диски с дыркой посередине.

По широким городским улицам колесницы проследовали к кучке зданий у подножия пирамиды, где ждала еще одна группа местных сановников.

Богатые одежды были щедро изукрашены всякими драгоценными побрякушками, которые в основе своей были совершенно одинаковы. Существует достаточно много способов использовать каменный диск с дыркой посередине, и тецуманцы испробовали их все, кроме одного.

Однако важнее было то, что перед сановниками стояла уйма сундуков и сундуки эти были доверху набиты драгоценностями.

Глаза Эрика расширились.

– Дань! – воскликнул он.

Ринсвинд сдался. У него действительно получилось. Он не знал, с чего бы это, не знал почему, но наконец-то все шло Как Надо. Заходящее солнце сверкало в дюжине сундуков с сокровищами. Разумеется, все это предположительно принадлежало Эрику, но, может, и ему, Ринсвинду, кое-что перепадет…

– Естественно, – слабо отозвался он. – А чего ты ожидал?

А после был пир, и были долгие тосты, которых Ринсвинд не понимал, но которые перемежались приветственными криками, кивками и поклонами в сторону Эрика. А еще был концерт народной тецуманской музыки, которая звучала примерно так, как если бы кто-то решил наконец прочистить месяцами заложенную ноздрю.

Ринсвинд оставил Эрика гордо восседать на троне, а сам понуро побрел в сторону пирамиды.

– Между прочим, я очень неплохо проводил какеготам, – обиженно буркнул попугай.

– Я все никак не могу успокоиться, – признался Ринсвинд. – Извини, но раньше со мной такого не случалось.

Никогда. Эти драгоценности и так далее. Все идет словно по маслу. Это неправильно.

Он посмотрел на чудовищный фасад пирамиды, багровый и мерцающий в свете пламени факелов. На каждой из огромных глыб был вырезан барельеф, изображающий тецуманцев, которые проделывали со своими врагами всякие невероятно изобретательные вещи. Барельефы позволяли предположить, что тецуманцы, какими бы милыми и радушными они ни выглядели, совсем не склонны чествовать пришлых незнакомцев и осыпать их златом и каменьями. Вся эта огромная куча покрытых изображениями глыб представляла собой настоящий шедевр искусства, главное было не присматриваться к деталям.

Пробираясь вдоль стены, Ринсвинд наткнулся на громадную дверь, на которой была мастерски вырезана [10] И в прямом, и в переносном смысле. группа пленников.

Дверь открывалась в короткий, залитый светом факелов тоннель. Твердя про себя, что удрать всегда успеется, Ринсвинд сделал несколько шагов вперед и оказался в помещении с высоким потолком, занимающем большую часть внутреннего пространства пирамиды.

Здесь вдоль стен также были установлены факелы, которые достаточно хорошо освещали интерьер.

На самом деле в этом было мало хорошего, потому что в основном они освещали гигантскую статую Кусалькоатля, Пернатого Змея.

Если бы вам случилось оказаться с этой статуей в одной комнате, вы бы предпочли, чтобы вокруг царила абсолютная темнота.

А может, и нет. Наилучшим вариантом было поместить эту штуковину в темную комнату, а самому страдать бессонницей в тысяче миль от нее, пытаясь забыть, как она выглядит.

«Это всего лишь статуя, – напомнил себе Ринсвинд. – На самом деле ничего подобного существовать не может. Просто скульптор страдал избытком воображения, только и всего».

– Что это, какеготам возьми? – изумился попугай.

– Их бог.

– Да ну?

– Нет, правда. Кусалькоатль. Наполовину человек, наполовину цыпленок, наполовину ягуар, наполовину змея, наполовину скорпион и наполовину псих.

Попугай пошевелил клювом, осмысливая услышанное.

– В целом получается три какихтам-убийцы, – подытожил он.

– Да, примерно так, – подтвердила статуя.