Сергей Кочетов - В переплете Книги Знаний (СИ)

- Да пусть хоть еще тысячу лет пройдет – ни за что не уберу, - ответил ворчливый голос.

- Вокруг лежит столько книг… Ты, наверное, перечитал их все не по одному разу? – вкрадчиво поинтересовалась юная спутница Гаузена.

- Книги? Да кому они нужны?! Утеха для бездельников! – вновь загрохотал бородатый призрак.

- Как ты можешь так говорить? Ты же библиотекарь! – не смогла сдержать возмущения девушка.

- Библиотекарь?! Разве я похож на этих праздных лентяев?! Я честный уборщик! Посмотрите, каким я был красавцем… - приблизился призрак к мусорной куче и откопал оттуда изрядно растрескавшийся череп.

- Ты только посмотри, что за парочка… Мертвец и еще мертвее, – ухмыльнулся Гаузен, не заметив, как осуждающе посмотрела на него девушка при этих словах. Но призрак, похоже, не расслышал, и Гаузен решил разгадать еще пару тайн загробной жизни:

- А борода отросла и волосы на голове выпали при жизни или… - но договорить не успел, так как острый локоток его спутницы вонзился ему в живот.

- Все мы когда-нибудь облысеем… У скелетов на черепе ничего, кроме плесени, не растет, - горестно покачал своей головой призрак.

«Наверное, он мел пол своей бородой. Потому-то здесь так неприбрано» - думал юноша, пока пытался отдышаться, уже не решаясь высказаться вслух.

- Но превратиться мне в поганца-переростка, если я когда-нибудь наведу порядок в этой проклятой библиотеке! - будто прочитал мысли Гаузена бывший уборщик. - После того, как они меня предали!

И старик, не выдержав сотен лет безответной тишины, принялся проклинать на весь зал неизвестно кого:

- Остолопы подвальные! Столько лет уже здесь торчу! Хотя бы колоду карт на пасьянс оставили вместо этих дурацких книжек!

Вы хоть представляете, каково это быть призраком? Молчите! Я и так вижу, что не представляете. Быть привидением – это когда даже почесаться нельзя. Ибо призраку нечего чесать! Ах, как я любил чесаться. Так любил, что иногда расчесывался до крови, и где теперь моя кровь? Мертвому все наоборот – стены не имеют никакой твердости, но чистый воздух, пропитанный солнечным светом для меня совершенно непреодолим. Я не могу покинуть эту проклятую библиотеку, а ведь ее я успел возненавидеть еще при жизни…

«Уломать этого недоживчика будет непросто» - подумал Гаузен. – «А если его не вытурить, то никакого замка не случится. Замучает он строителей своим нытьем».

Но призрак и не думал успокаиваться:

- Не перебивайте! При жизни мне не давали и слова произнести - все чего-то приказывали, заставляли... А ведь я так любил поспать! А сейчас я даже глаз сомкнуть не могу – у меня их попросту не осталось! Вечное бодрствование какое-то получается. А все мое нынешнее существование – это сущий кошмар наяву. Кошмар, затянувшийся на несколько сотен лет! А ведь так хочется забыться в сладких грезах, положив голову на мягкую подушку... Ах, как я любил вздремнуть! Эта любовь ко сну меня и погубила… А все из-за этих книжников! Из-за этих умников! Библиотечных червей с гнилыми сердцами! И я отдал им лучшие годы своей жизни! Или нет, постойте-ка… Это были худшие годы в моей жизни!

«Неправду говорят, что мертвецы сказок не расскажут. Если бы у меня было столько золота, сколько он сидел в подземелье» - подумал про себя Гаузен, утомленный болтовней призрачного старикашки. - «То я не рылся бы сейчас в мусоре, а купил бы замок из зеленого камня… А еще корабль из красного дерева. А то некоторые…» - выразительно зыркнул Гаузен в сторону девушки, - «держат меня за голодранца какого-то».

Но девушка не обратила на этот взгляд никакого внимания, так как, похоже, хотела о чем-то спросить призрака, но не знала как. Гаузен, не дожидаясь, пока она соберется с мыслями, решил прервать поток сознания призрака и пустить в дело свой скромный талант вежливого обращения с окружающими:

- Крутить-колотить! Вот ведь трепло призрачное! Проповедник обдолбанный! Пылесборник зачуханый! Распричитался тут, как последний побирушка на базарной площади! Я сколько лет провел среди всяких заумных зануд, и не жалуюсь каждому встречному, какой тяжелый отпечаток оставило мне в жизни общение с ними. Катал я их на тележке! Шибко начитанных не любишь, старичок-лысовичок? Держись от них подальше, Катапак подери! А при случае давай незаметно пинка, чтобы мордой в навозную кучу! Тебя что, поросячьего огрызка, на цепи держали, как последнего вшивого пса? Сцапал бы все самое ценное барахло, да свалил через окошко темной ночью, а эти тощие крючконосы тебя бы еще долго проклинали, как ты их сейчас!