Татьяна Воробьева - Герцог Корольков

– Родные мои, дайте, я вас покрепче обниму, – продолжал Вовка, не выпуская их из своих объятий. – Если бы вы знали, как я вас люблю, как обожаю, так бы и держал вас в своих руках и не выпускал.

– П-прекрати, В-вольдемар! – завизжала тётка. – Прекрати немедленно! Это ещё что за глупости? Ты спятил?

– Кто спятил? – удивился Вовка, выпуская пленников из своих объятий. – Что значит спятил? Неужели я не могу обрадоваться своим любимым родственникам?

– Ничего себе обрадовался, – прохныкал дядя, – потирая затёкшую шею, – Я уж думал, что смерть наша пришла, ещё бы минута такой радости, и я бы испустил дух.

– Ну, дядя, не преувеличивай, экий ты неженка, я же от души. Кого же мне и обнимать, как ни вас? – произнёс Вовка.

– Ты лучше девок своих так прижимай, – прошипела тётка. – Они от тебя быстро сбегут.

– Я не понял, это что шутка, или ты на полном серьёзе разговариваешь со мной в подобном тоне? – грозно произнёс Корольков.

Дядюшка от страха аж присел:

– Что ты, что ты, дорогой племянничек, разве ты не знаешь свою тётушку? Она всегда так разговаривает.

– Разве? – удивился Вовка. – Раньше мне казалось, что она разговаривает со мной без грубости, а сегодня прямо какая-то грубиянка. Я всё папе расскажу.

Дядюшка уже не присел, а просто сел на ровно подстриженный газон, а вот тётушка, надо отдать ей должное, попыталась выкрутиться и заговорила елейным голосом:

– Вольдемар, мальчик мой, ну что ты прямо как маленький? Какой папа? При чём здесь папа? Никто не собирался тебе грубить. Ты же знаешь, это у меня голос такой, грубый. А тебя просто обожаю. Неужели я могу обидеть тебя, сыночка моей умершей сестры? Ты же мой единственный племянник. Неужели будешь жаловаться на свою единственную тётушку?

– Ну не знаю, – Вовка сделал задумчивое лицо. – Я последнее время стал замечать, что ты, тётушка, одариваешь меня очень злыми взглядами. С чего бы это? А?

Дядюшка, который до этого предпринимал попытки встать с газона, после этих слов рухнул, как подкошенный.

– Я бросаю на тебя злобные взгляды? – вспыхнула тётка. – С чего бы это? За что мне тебя ненавидеть?

– Ну не знаю, – Вовка сделал вид, что задумался, – может моё наследство не даёт тебе покоя? Хочешь подарить его своему сыночку, моему братишке? Кстати, где он? Что-то я его давно не видел, уж не захворал ли он часом?

После этой фразы дядюшка остался сидеть на газоне и не подавал никаких признаков жизни, а тётка сначала побледнела, а потом пошла красными пятнами.

– Ну, вылитая «химичка», наверное, они действительно с ней родственники. Если так рассуждать, то и я их родственник. Бред какой-то, – подумал Корольков.

Тётка, тем временем совладав с собой, пошла в атаку:

– Какое наследство? Жаку не надо никакого наследства! Я достаточно богата, чтобы сынок ни в чём не нуждался. И что за жестокие предположения о его болезни? Да, мальчик часто болеет, но сегодня он совершенно здоров и, кстати, как раз идёт к нам.

Вовка оглянулся, чтобы посмотреть на братишку и просто пришёл в ужас. К ним приближался молодой человек, высокого роста, ни чуть не меньше, чем герцог, но в отличие от него состоял то ли из груды мышц, то ли из груды жира. Если при виде герцога напрашивалось сравнение с терминатором, то при взгляде на братишку у Вовки было на уме одно – «Кинг-Конг». Повышенной волосатостью и лицом он был точной копией своего отца, а вот взгляд, злой и жестокий, говорил о том, что и тёткина «природа» здесь постаралась. До этого Вовка представлял себе братишку похожим на вредного отличника Стёпку, поэтому внутренне был готов к беседе, но как общаться с этим «Кинг-Конгом» он даже и придумать не мог. А тем временем эта глыба медленно приближалась. Поковыряв пальцем в носу и смачно плюнув на великолепный куст алых роз, Жак нагло ухмыльнулся. Вовке стало противно, что какая-то куча жира ведёт себя так по-свински, поэтому он мгновенно принял решение, как будет общаться с этим чудовищем. Собрав в себе всё мужество, он спокойно обратиться к братишке:

– Привет, Жак, как поживаешь?

Видимо такое фамильярное обращение было не свойственно Вовкиному предшественнику, поэтому «Кинг-Конг» тупо уставился на Королькова.

– Я спрашиваю, как поживаешь, – попытался Вовка исправить сложившуюся ситуацию.

Тут, как ни странно, на помощь пришёл неожиданно «оживший» дядюшка:

– Сынок, ты чего молчишь? Ведь Вольдемар с тобой поздоровался.

– Я потому и молчу, что он со мной поздоровался. Мы же с ним пять лет не разговариваем, – пробасил детина.