Юлия Фирсанова: Божественные маскарады

– Я едва не убил тебя своими руками, прости! Прости, умоляю!

– Мне было очень больно и страшно, дорогой, но нельзя винить того, кто не мог контролировать свои поступки. Прощать не за что! Но все-таки будет лучше, если ты пожелаешь мне скорейшего выздоровления. Не хочу вводить новую моду и носить высокие воротники всю весну, а раны, нанесенные богом войны, вряд ли заживут быстро.

– Конечно, прости, прости, – смущенно, виновато и беспомощно пробормотал принц, несмело приложил руку к шее кузины и быстро прошептал молитву, обращенную к Творцу, об исцелении им же нанесенных увечий.

Элия присоединила свой голос к голосу кузена, прочитала заклятие исцеления. Синяки начали стремительно желтеть, потом побледнели и наконец полностью исчезли с нежного шелка кожи. Нрэн облегченно вздохнул, почувствовал себя несколько менее виноватым, поскольку следы его преступления были ликвидированы. Мысли об ужасных карах, которым он обязан себя подвергнуть, перешли от членовредительства к сфере психологии и стали более (напоминаем, что все на свете относительно!) разумными. Принц решил, что отныне он должен как можно меньше видеться с кузиной, то есть встречаться с ней только на официальных мероприятиях, поскольку это неизбежно, кроме того, воин запретил себе входить в молельню и касаться вещей богини.

– И не вздумай сделать каких-нибудь глупостей из-за того, что произошло, – словно читая его мысли, а на самом деле прекрасно зная характер родича, безапелляционно заявила принцесса. – Никаких епитимий, понял?

– Да, – кивнул Нрэн, подозрительно легко согласившись.

– Обещаешь? – настороженная столь быстро данным согласием, уточнила богиня.

Нрэн сердито засопел и промолчал, уставившись на свои сцепленные в замок преступные руки.

– Кузен? – нахмурилась принцесса.

– Обещаю, – наконец кивнул воин и, видя, что Элия все еще недовольна, вынужден был добавить, отрезая себе пути к отступлению: – Клянусь честью воина, душой и своим мечом.

Богиня улыбнулась и, ласково чмокнув принца в щеку, бросила:

– Молодец!

«Неужели она так легко простила меня за то, что я совершил? Но почему? Что я для нее? – изумленно подумал принц и, тут же оборвав себя, решил: – Идиот, она понимает, что я значу для Лоуленда, и ценит ту пользу, которую приношу нашему миру. Кроме того, я ее кузен, но ничего больше! Безумный глупец, мне нужно держаться как можно дальше от сестры. Пусть наказать себя я не могу – ведь дал слово, но все равно отныне стану находиться в ее обществе только тогда, когда этого действительно нельзя будет избежать. Так безопасней».

– Я пойду, Элия, – вздохнул воитель, принявший судьбоносное решение, терпеливо дождался разрешающего кивка, вышел из комнаты и подумал, что ему придется еще при встрече извиниться перед Повелителем Межуровнья за свое неподобающее поведение. Унизиться перед тем, кого ненавидишь, ревнуешь, пытался убить, перед тем, кто был способен убить тебя так же легко, как прихлопнуть муху. Тоже ничего себе наказание.

Нрэн, не оглядываясь, вышел из гостиной. Принцесса пошарила в вазочке на столе и по примеру Рэта рефлекторно сунула в рот конфету со сливочной начинкой – для успокоения нервов. Пожевала и запоздало восстановила заклинанием целостность ваз с цветами, безжалостно снесенных богом войны в состоянии аффекта. Женщина помедлила несколько секунд, собираясь с мыслями, потом нарочито тихо позвала:

– Злат.

Повелитель Межуровнья тут же, безо всяких зеркальных спецэффектов, материализовался в апартаментах богини. Великолепный, опасный красавец-брюнет, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло.

– Как твой любимый, но не в меру буйный кузен? Уже пришел в себя? – из вежливости спросил мужчина, подняв соболиную бровь. Кажется, в малахитовых глазах гостя мерцал насмешливый огонек.

– Да, – проронила принцесса, откидываясь на спинку дивана и внимательно глядя на Злата. – Потерзает себя, отомстит Джею за тиоль и успокоится. Но оставим частности. Я хотела поговорить с тобой о том, что творится.

– Что именно тебя интересует?