Ольга Санечкина: Уроки жизни

Мозг: — А он и так не сможет. Забыла?

Ксения: — Нет, не забыла, только я еще помню, что через тысячу лет в мир придет другая Хранительница. С ней то он тоже сможет.

Мозг: — Ну, во-первых, не факт что твоя последовательница окажется такой же легкомысленной и неразборчивой в связях, как ты. Предыдущие оказались более морально устойчивы.

Ксения: — Ах, ты мерзавец!

Мозг: — А во-вторых, за тысячу лет отойдет. В конце концов, ты же ни вошь безмозглая. Скажи ему об это поделикатнее.

Ксения: — Ой, меня всегда это потрясало! Ну, как можно послать кого-то деликатно? Это все равно что пытаться сообщить о чьей-нибудь смерти, не причинив боли. Всегда была на гране срыва, когда слышала «только не волнуйся, постарайся взять в себя в руки, тебе нельзя нервничать…, соберись,…тетю Дусю переехал паровоз». Если я люблю тетю Дусю, то я все равно буду расстраиваться и переживать. А если не люблю, то мне все равно будет по барабану, что там с тетей Дусей.

Мозг: — Какая же ты все-таки грубая. Я бы сказал примитивная. Нет в тебе природного изящества мысли.

Ксения: — Ну извини, какая уродилась.

Мозг: — Да уж, что выросло, то выросло. И все, же! Чего тянуть? Позови его и покончи с этим.

Ксения: — Не сейчас.

Мозг: — Почему?

Ксения: — Тебе эта птица на небосклоне не о чем не говорит?

Мозг: — Какая? Вот та белая чайка?

Ксения: — Нет, вот тот черный ворон.

Мозг: — И кто это по твоему?

Ксения: — Пока не знаю, но думаю скоро узнаю.

Мозг: — Удачи!

Ксения прищурившись смотрела на приближающуюся птицу и никак не могла понять, что в ней не так. И только когда объект приземлился, стал ясно — это не птица, это амур. Перед ней был Ангел в состоянии Ам. Ангел как всегда был упакован с ног до головы в черную кожу. И крылья у него были черные. Только все это было очень маленьким. Когда то она видела отца Ана в состоянии Ам, но видеть Ангела в таком виде ей еще не приходилось. Пока Ксения так беспардонно пялилась на друга, он увеличивался в размере прямо на глазах. Причем одежда увеличивалась вместе с телом. «Интересно, как он это делает» — пробормотал Мозг. Через минуту перед ней стоял Ангел уже в более привычном для Хранительницы состоянии Ур.

— Здравствуй, Ангел. — в голосе Ксении не то, чтобы сквозили холодные нотки, но и особой радости не угадывалось.

— Здравствуй, милая, — настороженно, будто проверяя почву ответил Ангел.

— Какими судьбами?

— Ну, вот пролетал мимо. Дай, думаю зайду, по товарищески… Проведаю, как ты тут и что.

— Значит мимо пролетал. Здорово. А если бы не пролетал, то и не зашел бы?

— Ксень, ну ладно тебе! Ну загулял немного каюсь. Что ты сразу со мной как с врагом народа?

Ксения смотрела на Ангела и пыталась понять, что ей хочется больше — поизмываться над его внезапно проснувшейся совестью или обнять, и насладиться обществом друга, как в старые добрые времена. Второе желание основательно перевесило первое. Не выдержав и пискнув, как мышь, Ксения бросилась амуру на шею. Ангел облегченно вздохнул. Сообразив, что гроза миновала, он крепко обнял подругу, с легкостью оторвав ее от земли. Ближайшие десять минут были потрачены на глупые вопросы «Ну как ты?», «Что нового?» Закончив с банальными приветствиями, друзья расположились за столиком на открытой террасе, которая как всегда опаивала запахом плетистых роз и бугенвилей. Ангел пристально рассматривал Ксению, пытаясь понять ее моральное и физическое состояние. Вспоминая как много ей пришлось пережить за последнее время, можно было опасаться, что она уже не оклемается. Но судя по представшей перед Аном картине, все было не так уж плохо. За две недели пребывания на острове Ксения успела как следует загореть, и так как от природы не была белокожей, то загар ложился ровным мягким цветом. Привычная бледность, которая не сходила с лица Хранительницы с момента принесения первой жертвы Астарота отступила и сейчас на Ангела смотрела молодая, отдохнувшая женщина. Ее шоколадного цвета волосы слегка выгорели на солнце и приобрели легкий золотистый оттенок, от влажности вокруг лица закручивались мелкими барашками. Глаза были такими же зелеными, как и прежде, только исчезли синяки из под глаз. Но если физическое состоянии Ксении вызывало удовлетворение, то о эмоциональном этого было сказать нельзя. Хранительница часто отводила глаза, неестественно смеялась и явно думала о чем то постороннем.

— Милая, ты в каком сейчас измерении?

— Прости, Ан. Действительно что-то я задумалась. Ну, теперь расскажи мне, что же на самом деле привело тебя ко мне. Не думаешь же ты, что я поверю будто ты просто соскучился? Наверняка что-то случилось из ряда вон выходящее. Что на этот раз? Вельзевул разбушевался или у Астарота опять изжога?