Софи Кинселла - Шопоголик спешит на помощь

– Да уж, – горько фыркает она.

– Сьюз, выслушай, – продолжаю я. – Все хорошо. Таркин сильнее, чем тебе кажется. Они с папой разделились, у Тарки сейчас какие-то свои дела. Брайс не заморочил ему голову. Думаю, в Лос-Анджелесе он был таким по другой причине…

– Из-за меня.

– Не только. Просто в целом так сложилось. Но сейчас он уехал. Он чувствует себя нужным. И его отпустило.

Сьюз молчит, обдумывая мои слова.

– Таркин обожает твоего отца, – говорит она наконец. – Он хотел бы быть его сыном.

– Знаю.

– Он не сказал, чем они заняты?

– Нет, конечно, – закатываю я глаза. – Только что у папы личные дела, и что скоро они вернутся в Лос-Анджелес.

– Может, он и прав. – Сьюз упирается пятками в перекладину барного стула и обхватывает колени. – Зачем мы за ними едем?

Наверное, это один из тех вопросов, которые считаются риторическими. Так что вместо того, чтобы напомнить: «Мы ищем Тарки, потому что ты так захотела», я просто допиваю свою текилу.

– Я словно попала в какой-то кошмар. И тебя втянула.

– Не говори так. – Я смущенно пожимаю плечами.

– Это правда. – Взгляд у Сьюз до ужаса жалкий и несчастный. – Я вела себя отвратительно. Поверить не могу, что ты все еще со мной общаешься.

– Ну… – Я старательно подбираю слова. – Мы ведь подруги. И в Лос-Анджелесе я вела себя не лучше. Мы обе наломали дров.

– Таких гадостей, как я, ты не делала, – горячо возражает она. – Я нарочно играла на твоем чувстве вины. Сама не знаю зачем! И почему! – Сьюз почти кричит, по лицу вновь катятся слезы. – Словно безумие какое-то. В Лос-Анджелесе мне казалось, что надо скорее бежать от своей унылой британской жизни. А теперь я хочу… – Она трет глаза. – Я хочу…

– Ты хочешь вернуть свою прежнюю жизнь. Но сперва надо разобраться с Брайсом.

Сьюз замолкает, обнимая себя руками.

– А если он расскажет Тарки…

– Этого нельзя допустить. Ты должна рассказать Тарки сама. И как можно скорее.

Она вскидывает на меня испуганный взгляд, а потом, спустя целую вечность, все-таки кивает.

Наверное, я даже понимаю, что она сейчас чувствует. Мне и самой доводилось признаваться Люку в своих глупостях. Однако одно дело – продать десять часов «Тиффани», предназначенных для его партнеров, на интернет-аукционе, и совсем другое – целоваться с посторонним мужчиной.

И «целоваться» – это еще мягко сказано, потому что они, судя по всему, зашли намного дальше. (Интересно, как далеко? Вряд ли Сьюз скажет, а просить ее изобразить отношения с Брайсом в виде графика или диаграммы – это как-то по-детски. Придется довериться собственному воображению.)

(Хотя нет, лучше не стоит… Брр! Ну и бурное у меня воображение!)

Мы решили, что я наберу номер и отдам телефон ей. Пытаясь унять взбесившееся сердце, я нажимаю кнопку быстрого дозвона.

– Тарки, – тараторю я, как только он отвечает. – Слушай, сейчас я позову Сьюз. Если повесишь трубку, я больше никогда не стану с тобой разговаривать, и папу о том же попрошу. Хватит дурить. Нельзя все время звонить мне и прятаться от Сьюз. Она твоя жена. И должна сказать тебе кое-что очень важное.

В ответ – тишина. Наконец Тарки говорит:

– Хорошо, зови ее.

Если честно, голос у него какой-то обреченный.

Я отдаю ей трубку, а сама отхожу в сторону. В общем-то, я надеялась, что она попросит меня остаться и я смогу прижать ухо к телефону с другой стороны и услышу, что ответит Тарки. Но Сьюз сказала, что хочет поговорить с ним наедине.

Я понимаю. На кону ведь ее брак и все такое. Хотя без меня она ни за что не набралась бы смелости и не нашла бы нужных слов… В общем, я не обижаюсь. Совсем.

Все замечательно. Она выходит на улицу, а я заказываю кока-колу, чтобы запить текилу. Парень в пончо вручает мне бубен с такой трогательной улыбкой, что отказать я не могу. Так что сижу, звеню им и напеваю в такт «ахеа-ахеа-ахеа» на прекрасном испанском, стараясь не думать, как в случае чего Сьюз и Тарки будут делить детей.

И вдруг она снова влетает в бар.

Сердце переворачивается в груди, а бубен невольно выпадает из рук. Сьюз стоит возле входа, задыхаясь, вся красная, и вид у нее совершенно безумный.

– Что случилось? – подскакиваю я. – Сьюз, что такое?

– Бекс, деревья в нашем имении, – лихорадочно бормочет она. – Деревья. Ты их помнишь? Хоть одно?

Какие еще деревья? Что за бред?

– Эээ… нет, – медленно говорю я. – Не помню никаких деревьев. Сьюз, успокойся. Что случилось? Что он сказал?

– Не знаю. – Взгляд у нее темнеет.