Дэниел Клейн - Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата. Жизнь, смерть и жизнь после смерти через призму философии и шутки

Нет, я так вовсе не думаю! Однако я думаю, что этот Кьеркегор – датское печенье, к которому не хватает чашечки кофе. Более того, он наводит на меня чертовскую тоску.

Ладно, Дэрил! А вот и Последний Ответ – главный аргумент Сёрена.

Есть выход, который не упирается в тупики самообезболивания, одиночной камеры солипсизма, превращения в трудолюбивую пчелку или стремления к власти. Однако мы должны предупредить, это непростая задача.

Сам страх и есть выход! Прикольно, а, Дэрил? Лишь когда мы отваживаемся испытать всепоглощающий страх исчезновения с лица земли, тогда только мы обретаем трансцендентный опыт и прикасаемся к бесконечности. Если использовать аналогию из гештальтпсихологии {3}, Небытие представляет собой необходимую почву для Бытия, дабы мы могли его опознать. Только тогда, когда мы захотим избавиться от всех иллюзий и признать, что мы пропащие, беспомощные и испытываем ужас оттого, что освободимся от самих себя и от нашей мнимой безопасности – вот тогда мы будем готовы к тому, что Кьеркегор называет «скачком веры».

Трудно удержаться от того, чтобы не рассказать старую добрую историю (происки лукавого). Она отлично демонстрирует тезис Кьеркегора о готовности человека совершить скачок веры.

Мужчина упал в глубокий колодец и успел пролететь больше 30 метров, пока не уцепился за тонкий корешок. Однако хватка все ослабевала, и в отчаянии он крикнул:

– Есть кто-нибудь там, наверху?

Он поднял глаза, и все, что он мог увидеть, был кружок неба. Внезапно облака расступились, и над ним воссиял луч яркого света. И прогремел низкий голос:

– Я здесь, Господь Бог. Отпусти корень, за который держишься, и я спасу тебя.

Мужчина подумал минуту и завопил:

– Эй, а есть там кто-нибудь еще?

Итак, Дэрил, разъяснил вам Кьеркегор, что такое страх смерти? Дэрил? Дэрил! Куда он делся?

Плохо, что Дэрила здесь нет, у нас для него хорошие новости. А исходят они непосредственно от немецкого философа XIX в. Артура Шопенгауэра. С точки зрения этого парня, не стóит бояться смерти, потому что смерть – конечная цель и замысел жизни. Своего рода полная реализация!

Чего-чего? Что это за бред?

А, вот и вы, Дэрил, – в позе эмбриона под крылечком. Так, вдохните поглубже, дружок. Мы знаем, не такого ответа вы от нас ждали. На первый взгляд, это депрессивно, но к старине Шопенгауэру надо привыкнуть.

На самом деле у Арти было несколько любопытных идей относительно смерти. Он, например, считал, что жизнь – это постоянный процесс умирания. Когда думаешь о прошлом, оно представляется в виде склепа, груды несуществующих больше событий – ушедших навсегда, необратимых, мертвее мертвого (или в виде грызуна сони в спячке – зависит от того, где вы находитесь, когда подбираете сравнения). Вместо старого оптимистического афоризма: «Сегодня – первый день твоей оставшейся жизни» Арти предлагает его зеркальное отражение: «Сегодня – последний день твоего умирания».

Несмотря ни на что, говорит старина Шопенгауэр, мы цепляемся за жизнь, поскольку обладаем извращенной «волей к жизни», которая вопреки тому, что нам действительно выгодно, не позволяет принять наш истинный удел – смерть. Именно из-за таких воззрений Шопенгауэр отказывался от приглашений на Октоберфест.

Итальянец, француз и американец приговорены к смерти. В качестве последней трапезы они имеют право потребовать все, что душе угодно.

Тони мечтает:

– Хорошую бы миску лингвини с соусом из устриц.

Он получает свою тарелку пасты, и в надлежащее время его казнят.

Теперь очередь Пьера:

– Я бы хотел тарелку горячей марсельской ухи.

Просмаковал каждую ложку супа и был казнен.

Наконец подошла очередь Билла. Подумав минуту, он сказал:

– А я желаю полную вазу свежей земляники.

– Земляники? – переспросил смотритель. – Но сейчас не сезон для земляники.

– Ничего страшного. Я подожду.

Минуточку, парни! Мою любовь к жизни Шопенгауэр называет «извращенной волей к жизни»? Говорю вам: сам он извращенец! Да это же дырка от бублика, а вы ее едите.

Спокойно, Дэрил. Тут необходимо открытое сознание. Ну да, у Шопенгауэра был необычный философский взгляд на вещи. И никуда не деться от того факта, что он был неизлечимо болен Мировой Скорбью. Но если вам надо поднять настроение, почему бы не посмотреть телепрограмму «Экстремальное преображение»? [12]