Ф. Илин - В море – дома! Славный мичман Егоркин

А «зевать» вахтенному офицеру вовсе было некогда – того и гляди – что-то как выпрыгнет, что-то как выскочит! Рыбакам-то что – у них деньги за бортом плавают, вот и носятся они, как броуновские молекулы, все в хаосе, собирают эту свою рыбу, нахалы! Это у них в норме!

Приходилось мгновенно принимать решения на маневр, чтобы избегать «тесного общения», с этими «лайбами» и «корытами», дергать вахтенных постов, добывая информацию.

Но вот такую напряженную работу на ходовом Крутовский любил – это вам не бумажная рутина, составление каких-то отчетов, которые он часто составлял, интерполируя между пальцем, палубой и подволоком. Да и собственному самолюбию льстило сознание, что учился он морскому делу вовсе не плохо и уж совсем – не зря. Красота!

Тут же суетился штурман, выбегая на крыло мостика к репитерам. Доклады БИПа и радиометриста, Андрей проверял мысленно, «развивая пространственное воображение», как сказал бы командир, требуя внимательности, точности и скорости, привычно отделяя «зерна от плевел» в докладах. Только «зевни», такую лапшу тебе на уши подвесят! Ну, да не впервой!

Впрочем, командир сейчас отправился отдыхать в каюту, старпом занимался организацией службы где-то «в низах», а командирское кресло в левом углу ходового поста привычно занимал начальник штаба дивизии. Когда-то, еще до академии, он сам командовал точно таким же кораблем.

Сейчас капитан 1 ранга Тихов совершенно справедливо решил, что несколько бессонных ночей подряд для командира – достаточная нагрузка, даже может быть, слишком, и сон ему сейчас никак не повредит. Офицер взгромоздился в высокое «самолетное» кресло, завернулся в уютное меховое пальто и принял на себя «ночное» командование.

– Курсовой… один «Ил-38», угол места тридцать! Идет на нас! – послышался доклад сигнальщика.

Тихов лишь на секунду скосил взгляд по этому курсовому, не вставая с места, и сразу заорал: – Какой там «Ил», едрена вошь! Охренел!? Клизму тебе с патефонными иголками с касторкой и без мыла!!! Куда там все смотрят? Это «Орион» норвежский! Давайте сюда валенок, я им в вашего сигнальщика кину!

Впрочем, вокруг никаких валенок совсем не наблюдалось, да и добросить его на сигнальный мостик – вообще проблематично, из серии рекордов Гиннеса, – подумал Крутовский.

Начштаба, разумеется, ничем ни в кого бросаться не собирался, это он показывал народу свое суровое руководящее начало. Зато тут же пристал к вахтенному офицеру и потребовал доложить ТТД этого давно намозолившего глаза самолета. Что тот и сделал легко и свободно. «Подумаешь, теорема Ферма!» – презрительно фыркнул (про себя) Андрей, но решил, что сигнальщики вполне честно заслуживают выволочки.

Досталось от Тихова и командиру встречного малого противолодочного корабля, закрывавшего район стрельб, куда нагло лез «рыбак», а корабль проявлял пассивность и спокойствие, как сторож склада крупногабаритных железобетонных конструкций.

Начштаба тут же ему «помог», обматерив «с садизмом» капитана траулера по УКВ. Тот изумленно промолчал, видно, все слова стали ему колом поперек горла, но судно отвернуло на 90 градусов и скоро скрылось.

– Вот как надо! А вы там сопли жуете, похабную демократию развели! Дети нерусского бога! – удовлетворенно подвел он итог радиопереговорам с дозорным МПК.

«Марьятта» вела себя вполне прилично, оторваться не пыталась, поперек курса не ворочала, и «Бесшабашный» ходил за ней, как привязанный.

Все желающие фотографировали ее вдоволь. А на корабле разместилась еще и группа специалистов радиоразведки откуда-то из центра, со своими целями. Эти делали свое дело тихо и грамотно – одно слово, разведка! Вот только жаль – своими навыками и результатами – опять же, по понятным причинам, с корабельными радиоспециалистами они не делились. Офицеры БЧ-7, обиженно ворча, готовили свой собственный отчет, который будет явно бледнее уже заведомо.

Время на вахте быстро бежало от напряженного ритма. На ходовой мостик поднялся родной отец-командир, проснувшийся оттого, что корабль вдруг застопорил ход вслед за задрейфовавшим вдруг «норгом», и стало заметно тише. Ничего удивительного – как было уже давно отмечено, приличного корабельного офицера скорее разбудит остановка корабельного механизма, чем его невыносимый, для уха гражданского человека, грохот!

Выспавшийся командир (много ли надо времени опытному моряку для этого?) источал благодушие, прихлебывая напиток, щедро налитый в персональный командирский стакан в великолепном антикварном серебряном подстаканнике. Он распространял аромат свежезаваренного собственноручно командиром хорошего молотого кофе.