Ирина Судникова - Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий

— Поди прочь! Не велено никого пускать.

— Меня Царь послал за важным делом.

— Я этого не знаю, а знаю только одно, что не велено мне никого пускать, и я тебя застрелю, ежели не отойдешь.

Нечего было делать, генерал-адъютант вернулся и доложил Петру.

Тот сам, как был в простом кафтане, без всяких отличий, идет в крепость и говорит солдату:

— Господин часовой, пусти меня.

— Не пущу.

— Я тебя прошу.

— Не пущу.

— Я приказываю.

— А я не слушаю.

— Да знаешь ли ты меня?

— Нет.

— Я Государь твой.

— Не знаю, а я знаю то одно, что он же приказал мне никого не пускать.

— Да мне нужда есть.

— Ничего и слышать не хочу.

— Бог даровал мне сына, и я спешу обрадовать народ пушечными выстрелами.

— Наследника? Полно, правда ли?

— Правда, правда!

— А когда так, что за нужда: пусть хоть расстреляют меня завтра! Поди и сегодня же обрадуй народ сею вестью.

Государь приказывает коменданту сто одним выстрелом известить столицу о рождении сына, затем спешит в собор, где, при звоне колоколов, благодарит Бога за милость, а солдата жалует сержантом и десятью рублями. (2) [1] Цифра в скобках указывает на книгу, из которой взят данный рассказ: см. «Список использованной литературы».

Несколько стрельцов и два офицера их, Циклер и Соковнин, составили заговор с целью убить Петра I, когда он жил еще в Москве. Для исполнения своего замысла они сговорились зажечь два смежных дома в Москве, и как Государь являлся на всякий пожар, то решено было убить его в это время. Назначили день. В определенное время все заговорщики собрались в доме Соковнина. Но два стрельца-заговорщика, почувствовав боязнь и угрызение совести, отправились в Преображенское, где обыкновенно жил Петр Великий, и открыли Государю заговор, который намеревались исполнить в тот же день в полночь.

Петр Великий велел задержать доносителей и тотчас же написал записку к капитану Преображенского полка Ляпунову, в которой приказал ему тайно собрать всю свою роту, в 11 часов ночи окружить дом Соковнина и захватить всех, кого он найдет там. Вечером Государь, воображая, что назначил капитану в 10 часов, сам в одиннадцатом часу в одноколке, с одним только денщиком, поехал к дому Соковнина, куда и прибыл в половине одиннадцатого. С неустрашимостью вошел он в комнату, где сидели заговорщики, и сказал им, что, проезжая мимо и увидев в окнах свет, он подумал, что у хозяина гости, и решился зайти, выпить чего-нибудь с ним. Он сидел уже довольно долго, внутренно досадуя на капитана, который не исполнил его повеления.

Наконец Император услышал, что один стрелец сказал на ухо Соковнину: «Не пора ли, брат?» Соковнин, не желая, чтобы Государь узнал о их заговоре, отвечал: «Нет, еще рано». — Едва произнес он эти слова, как Петр вскочил со стула и, ударив Соковнина кулаком в лицо так, что тот упал, воскликнул: «Если тебе не пора еще, мошенник, так мне пора! Возьмите, вяжите их!» — В эту самую минуту, ровно в 11 часов, капитан Ляпунов вошел со своею ротою. Государь, в первом гневе, ударил капитана в лицо, упрекая его, что он не пришел в назначенный час. Когда же Ляпунов представил записку его. Государь сознался в своей ошибке, поцеловал капитана в лоб, назвал его честным и исправным офицером и отдал ему под стражу связанных заговорщиков. (2)

Однажды денщик Петра I, бывший генерал-аншеф Михаил Афанасьевич Матюшкин, стоя за санями, заметив, что Государь, против обыкновения, едет к Девичьему монастырю, где содержалась под стражею сестра его, Царевна София, ужаснулся опасаясь последствий. Петр сорвал печать от дверей кельи и войдя с дубиною в руках сказал, что он, отправляясь в дальний поход, пожелал с нею проститься.

София, сидя за гребнем, не переменила ни вида, ни положения, но сказала, что это излишне и что единому праведному суду Божию решить общее их дело.

Петр, выходя, со слезами сказал Матюшкину: «Жаль! Сколько умна, столько и зла, а могла бы мне быть правою рукою».

(От сына его, графа Дмитрия Михайловича Матюшкина.) (5)

Известно, что денщики Государя имели к нему всегда свободный вход и нередко оставляемы были в спальне его до того времени, пока он заснет, тогда уже они выходили. Это самое время было избрано и на исполнение замышленного убийства: изверг имел при себе заряженный пулею пистолет, он направляет его в самое сердце заснувшего крепким сном Государя, спускает курок — осечка. Злодей смущается этою неудачею и выходит, поступок остается неизвестным.