Оскар Шкатов - Когда небо было синим

Или, к примеру, одно из утренних пробуждений.

Крыса сидит у меня на груди, шевелит усами и приглядывается к моему носу. Я слышал, что они могут чего доброго и откусить, а у меня его и так немного.

– Ну чего тебе? – говорю, – Вон на соседней койке Головин дрыхнет. У него шнобель кавказский, с него не убудет. Крыса на миг пришла в замешательство, что называется раскрылась, и тут же получила по усатой морде. Обиженно пискнув в полёте, она скрылась, по-видимому вынашивая планы отмщения.

Если исключить эти мелкие неприятности, то жизнь наша партизанская изобиловала массой интересных моментов.

Был обычный вечер. Начинало темнеть. Почти весь личный состав уже находился в казарме. Кто-то играл в шахматы, кто-то в карты, кто-то просто пил вино, а кто-то сочетал это с каким-либо процессом. Я бродил по межкоечному пространству с гитарой и орал:

– Каждый, право, имеет право на то, что слева и то, что справа, – децибелами перекрывая Макаревича с микрофоном. Словом, всё чинно и благородно. Закончив песнопения, я вышел подышать свежим воздухом.

Неподалёку от казармы я заметил несколько старших офицеров, вид которых в переводе на звуковое восприятие ассоциировался с понятием «комиссия». Стараясь оставаться незамеченным, я напряг слух.

– Ну что, всё обошли? – услышал я, – А здесь кто?

– Офицеры запаса.

– Может, зайдём?

– М-м-м, я бы не советовал.

И они медленно удалились в надвигающуюся темноту.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Был среди нас Володя Зарецкий, такой весёлый, жизнерадостный тридцатилетний шкаф с «Пионерской зорькой» в заднице. Без его приколов жизнь наша была бы не столь интересной. Он был генератором идей и инициатором затей. К примеру, как я уже описывал, коридор сообщения улица – казарма собственного освещения не имел, что дало Володе пищу для фантазии. Используя стеклопосуду, которой имелось предостаточно, там были выстроены заградительные сооружения, и неосторожный посетитель, не зная фарватера, непременно становился возбудителем звуковых колебаний типа «Вечерний звон». Потому-то посторонние военные к нам и не заглядывали. Но даже пройдя через это минное поле, нельзя было терять бдительность. При открывании двери неподготовленных уже ожидал освежающий душ в последовательности – сначала вода, а потом и ведро.

Ну и такие невинные пионерские шалости, как прибивание сапога к полу, подкладывание вилок под простыню и обрушение кровати, также имели место.

Лично мне достался наполненный водой презерватив под подушкой. Лёг и поплыл. Никто не был обделён Володиным вниманием. И главное, не обидно, всё по-дружески.

Но верхом его изобретательности был такой сюжет.

По выходным дням занятий у нас, естественно, не было, и каждый был в праве проводить время как и где угодно, вплоть до поездок домой. А в понедельник с утра надо быть уже в форме как в прямом, так и в переносном смысле.

Койка Миши Головина стояла возле стены, а следующая была моя. Вернувшись из увольнения, Миша наскоро побрился, глядя в карманное зеркальце, и натянул гимнастёрку. Я напряжённо следил за его действиями. Остальные также замерли в ожидании чего-то интересного. Миша ещё ничего не понимал.

Все вышли на построение. Капитан Ковалёв поприветствовал и осмотрел нас. Взгляд его остановился на Мише, точнее на его погонах. Начальник штаба зажмурился, потом помотал головой и пробормотал:

– Вроде не пил вчера.

– Нет, нет, не пил, – ответил Головин, приняв это за вопрос к нему.

– Да не ты, а я, – продолжал капитан, – Скажи пожалуйста, что это за звание?

Миша взглянул на свои погоны… и тут произошел взрыв. Взрыв хохота. Дело в том, что проказник Володя во время Мишиного отсутствия воткнул в его старлейские погоны ещё по три звёздочки рядом с основными. Получился как бы товарищ дважды старший лейтенант. Головин, до последнего момента не замечавший как его «вызвездило», неестественно перепугался, захлопал чёрными кавказскими глазами и убежал в казарму удалять лишние звёзды.

Подходил к концу первый месяц теоретических занятий. Нас вполне удовлетворяло status quo, ностальгия пока не заедала. Правда, трое из наших ребят повадились к местным ДД. Понять их было можно – непритязательное женское общество плюс дополнительное домашнее харчевание. Знаете, есть тип людей, которые не приспособлены существовать в одиночку. Как, к примеру, мой друг Витька Иванков, который отъезд жены переносил примерно вот так:

Ушла жена, рупь не оставив,