Валерий Хаит - Одесский юмор. Рассказы, миниатюры, афоризмы

— Вот, скажем, осел. Что ему свойственно? Упрямство. А взять жирафа. Чем он отличается?..

Ищет слово, никак не может вспомнить. С другого конца стола слышится:

— Жираф отличается верхоглядством.

— Ты что, знаешь этот анекдот?

— Нет, я знаю это слово…

Веселое застолье на даче у известных в Одессе (и не только) братьев-профессоров Носкиных. За столом — их ученики и коллеги, тоже не ниже кандидатов наук. Тут же — члены семьи, дети и внуки. Один из корифеев местной медицины в порыве пьяного восторга переходит на ненормативную лексику. Испуганный женский возглас:

— Тише, тише! Здесь же дети…

Гарик Голубенко мгновенно:

— Ничего-ничего! Пусть они лучше услышат это от интеллигентных людей, чем от хулиганов на улице…

Когда наш институтский профессор Ботук входил в аудиторию, нужно было вставать в полный рост и ни в коем случае не опираться на стол. И не было случая, чтобы Борис Осипович, указывая перстом на кого-нибудь из студентов, не сказал:

— А вот вы, молодой человек, недовстали!

Местный чиновник, причем довольно высокого ранга, приветствует собравшихся по случаю Дня инвалидов: «Поздравляю вас с вашим профессиональным праздником…»

Жена вспомнила. Наш младший сын Слава поступал со своим другом еще со школьных лет Лешей Барацем в московский ГИТИС. Я тогда был в Москве, болел за них. Наконец наступил день, когда должны были вывесить списки поступивших. И вот жена рассказывает:

— Я куда-то срочно должна была поехать. Еду и думаю: вот ты сейчас мне звонишь из Москвы домой (мобильных тогда еще не было), а меня нет. Как же узнать, поступили ли дети? Решила позвонить Лешиным родителям. Помню, даже двушки не было, попросила у кого-то. Звоню, трубку берет бабушка. Говорю: это Юля. Ну что, поступили наши мальчики?! Тут же слышу: дедушка танцует на балконе!..

В финале творческого вечера известного в Одессе конферансье Аркадия Астахова (сценарий ему мы написали вместе с Гариком Голубенко и Леней Сущенко) у бенефицианта были такие слова:

— Да, пятьдесят лет я провел на эстраде, и теперь меня иногда спрашивают: «Ну и что? Что вам дала эта эстрада? Вы не стали ни заслуженным, ни народным». Что ж, это правда. Но я думаю так, что лучше заслуженно не быть заслуженным, чем незаслуженно быть народным…

Нужно было слышать, какими аплодисментами встретил зал одесского Дома актера эти слова Аркадия Савельевича. Тем более что время еще было вполне советское…

Знакомый рассказывает:

— Звонит моя бабушка из Австралии. Говорит, что с глазами проблемы. «Но ничего, — продолжает, — у меня теперь три пары очков». «Зачем тебе столько?» — спрашиваю. «Ну как? Первые у меня для чтения, вторые — чтоб смотреть вдаль, а третьи — чтоб искать первые и вторые…»

Возглас:

— Как жаль, что вы наконец уходите!

Мой друг в начале предположительно веселого застолья:

— Поймал себя на остром желании потерять человеческий облик…

Издатель нашего «Фонтана» — очень веселый и находчивый человек. Вот свежий его экспромт:

— Это было еще в те годы, когда у нас не было своих ресторанов и мы были вынуждены ютиться по чужим…

О пожилом мужчине часто можно услышать: «Из него уже песок сыплется…»

Так вот. Один наш знакомый в день своего семидесятилетия, обращаясь к дамам, сказал о себе: «Я уже лет десять зимний кавалер…»

Как вы думаете, почему?

Известный юморист говорил:

— Я теряю квалификацию, меня уже многие принимают всерьез…

Воспоминание сорокалетней давности.

Одесская команда КВН (я, кажется, даже был ее капитаном) вышла в финал всесоюзного первенства и ждала своего соперника. Он должен был определиться во встрече команд Москвы и Перми. Москву тогда представляла команда Первого московского медина, капитаном которой был обаятельнейший Матвей Левинтон, а руководителем — один из основателей передачи, Альберт Юльевич Аксельрод. Наша небольшая делегация приехала на эту встречу как бы для рекогносцировки…

И вот что мне сейчас вспомнилось. Московские медики блистали, их преимущество было явным. Наибольший же успех у них был, кажется, в домашнем задании. Я до сих пор помню, как они хором исполняли диагноз больному на волшебную музыку Россини из «Севильского цирюльника».

Мелодия арии Фигаро всем известна. А пели следующее: