Фаина Раневская: Анекдоты и тосты от Раневской

Когда у Раневской спрашивали, почему она не ходит на мастер-классы и лекции Завадского о профессии актера, Фаина Георгиевна отвечала:

— Я не люблю мессу в бардаке.

— Доктор, в последнее время я очень озабочена своими умственными способностями, — жаловалась Фаина Георгиевна.

— А в чем дело, дорогая моя? Каковы симптомы?

— Очень тревожные: все, что говорит Завадский кажется мне разумным.

Отзывчивость никогда не была сильной стороной режиссера Юрия Александровича Завадского. Притворяться же он не хотел и не любил. Когда однажды на гастролях у Фаины Георгиевны случился сердечный приступ, Завадский лично отвез актрису в больницу и ожидал в коридоре, пока несчастной сделают укол. На обратном пути в театр режиссер поинтересовался:

— Что они сказали, Фаина?

— Что, что… Грудная жаба [5] Стенокардия, грудная жаба — болезненное ощущение, чувство дискомфорта за грудиной. , — пробурчала Фаина Георгиевна.

— Какой ужас! — воскликнул Завадский. — Грудная жаба!

Но уже через минуту, засмотревшись на пейзаж за окном автомобиля, стал напевать:

— Грудная жаба, грудная жаба.

— Вы знаете, что снится Завадскому? — спрашивала коллег Раневская. И тут же отвечала на свой вопрос. — Ему снится, что он уже похоронен в Кремлевской стене.

Завадский родился не в рубашке, а в енотовой шубе. У других во рту была серебряная ложка. У Завадского был половник.

Завадский уцененный Мейерхольд. [6] Всеволод Эмильевич Мейерхольд (1874–1940) — русский советский театральный режиссер, актер и педагог. Народный артист РСФСР (1923).

Завадский — маразматик — затейник.

Фаина Раневская часто говаривала, что Завадский простудится только на её похоронах.

— В зрительном зале нужно поменять кресла, — заявила Фаина Георгиевна.

— Это еще зачем? — подозрительно прищурился Завадский.

— Подголовники нужны высокие.

— Фаина Георгиевна, с задних рядов и без того сцену плохо видно.

— Еще одна производственная пьеса, и в театр будут ходить только те, кому дома выспаться не дают. А спать удобнее с подголовником.

— Вчера была приятно удивлена.

Зная, что накануне Фаина Раневская ходила на спектакль в другой театр, Завадский несколько ревниво поинтересовался:

— Чем это?

— Оказывается, бывает хуже, чем у нас.

— Дурной характер Завадского куда тяжелее моего!

— Ты уверена, Фаина? — засомневалась Вера Марецкая.

— Конечно! Я свой переношу легко, а его — трудно.

— Куда поедет отдыхать Завадский, когда возьмет отпуск? — поинтересовалась Раневская.

— Кажется, в Крым, — отмахнулась Марецкая. — А тебе зачем?

— Хоть бы раз поехал в местный санаторий.

— Зачем? — снова спросила Марецкая.

— Крым мне не по карману, а в санатории я бы ему отпуск испортила с удовольствием.

Завадский посредственному актеру:

— Вашей игрой недовольна добрая половина зрителей!

Раневская поддержала:

— А что уж говорить о злой…

В минуты откровения Фаина Георгиевна призналась известному телеведущему, писателю Глебу Скороходову в том, что у нее нет подруг. Раневской претили женское легкомыслие, глупость. Она то и дело посмеивалась над коллегой, актрисой Любовью Орловой, имеющей слабость к нарядам. А посмеиваясь, страдала: «Одежду ношу старую, всегда неудачную. Урод я». И снова на выручку приходило чувство юмора.

Слушая восторженную речь какой-то актрисы, Фаина Георгиевна заметила:

— Боже мой! Она же сейчас захлебнется, не успеем откачать!

Утром, заламывая руки:

— Это ужасно, ужасно!

— Что именно, Фаина Георгиевна?

— Мне приснилось, будто я гуляю по Красной площади абсолютно голая, в одной шляпке. А все глазеют и глазеют.

— О боже! Голая!

Раневская махнула рукой:

— Причем здесь это? Шляпка была совершенно старомодной.

Однажды Фаина Георгиевна застала молоденькую актрису в слезах:

— Он отверг меня, — пожаловалась страдалица.

Раневская успокоила:

— Не переживайте, милочка, люди обычно отказываются от слишком дорогих вещей, которые не могут себе позволить.