Фаина Раневская - Смешно до слез

– С возрастом человек учится оставлять все больше вопросов без ответов.

– Почему эта обезьяна на нас так странно смотрит? – спрашивает у бабушки мальчик в зоопарке.

Пока бабушка подыскивает ответ, Раневская, пришедшая туда с эрзац-внуком, реагирует:

– Она прикидывает, стоит ли трудиться, чтобы стать человеком.

Эрзац-внуком Раневская называла сына Ирины – дочери Павлы Леонтьевны Вульф, которую считала своим ангелом-хранителем.

– Еще неизвестно, что сильней давит на окружающих – отсутствие воспитания или его излишек.

– Стоит ли худеть, ведь полные женщины полезны.

– Чем же это? – фыркает Вера Марецкая.

– Зимой от них тепла больше, чем от худых, а летом тени.

– Большинство мужчин подобно бумерангам – брошенные верной рукой, всегда возвращаются обратно.

– Жить не хочется, – вздыхает расстроенная очередной неприятностью Раневская.

Домработница советует:

– Ну, так умрите.

– Не хочется жить – это не значит, что хочется умереть.

– Странное выражение «Пройти сквозь ад». Значит, у него есть выход?

– Не всем можно искать новые пути. Нельзя, например, вагоновожатым или машинистам поездов…

Успокаивает неудачника:

– Знаете, жизнь вообще вредная штука. Еще никто не выдержал, все умирают.

– Есть те, кто никогда не дождется записи в книге благодарностей за хорошо проделанную работу. Например, палач.

– Чтобы быть терпеливым, нужно всего лишь терпение.

– Слишком долго и много носить на голове свежий лавровый венок нельзя – вдруг прорастет?

– Дурак – это тот, кто считает себя умней, чем он есть на самом деле.

Вернувшись с похорон, задумчиво рассуждает:

– Для кого украшают внешнюю сторону гроба, и почему внутренняя такая простенькая?

– Удивительно, мы считаем, что будущее прекрасно, хотя видим только его зад, оно же всегда впереди…

– Раньше бывало, что казнь отрубанием головы – это просто уравнивание казненных с остальными.

– Бывает раздвоение личности, а у N разтроение – для жены, любовницы и профкома он разный.

Раневская читает заметку о реформе календаря, когда Петр I «укоротил» 1699 год, оставив только четыре месяца – сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь. Следующий год – 1700-й – начался уже 1 января.

– Интересно, а что было с беременными, они-то как? Когда рожали те, кто забеременел в сентябре 1699 года?

Читая о достижениях советского сельского хозяйства:

– Интересно, если кормить корову одним хмелем, она будет давать пиво или все же забродившее молоко?

– Рай и ад имеют одно общее – путь туда лежит в гробу и на катафалке.

– Прежде чем радоваться колесу Фортуны, не мешало бы убедиться, что она твоя.

– Есть спектакли, на которых рты зрителей не закрываются от восхищения или смеха. В нашем, к сожалению, из-за зевков.

– У нее много серого вещества в голове, но это не мозг, а просто каша из непереваренных сплетен.

«Рубить сук, на котором сидишь».

– Тоже бывает полезно, если на нем уже приготовлена петля для твоей шеи.

– В нашем театре бездарей не больше, чем в остальных. Беда в том, что они активны и, кажется, размножаются делением.

– В старости есть свои плюсы, но пока к ним привыкнешь…

– У человека бывает вторая и даже третья молодость, а вот старости второй не бывает, если уж пришла, так не отвяжется, пока не умрешь.

– Самая приставучая в жизни – старость, если уж с тобой, то до самой смерти не отстанет.

– Я знаю, куда вы попадете после смерти, – ворчала Раневская на инспектора по пожарной безопасности, который без конца укорял и даже штрафовал ее за курение в театре в неположенных местах, – в ад, чтобы там вечность пытаться что-то потушить.

– Раньше в театре плакали зрители, а теперь актеры на сцене, а если уж зрители, то от жалости за потерянные деньги на билеты.

– В день сбора труппы перед началом сезона театр похож на огромный дурацкий букет, благоухающий слишком сильно. А через пару часов бойких речей начальства – на разукрашенный веник, который не выбрасывают только из жалости или по привычке.