Уинстон Черчилль - Афоризмы

Я вижу огромные перемены в ныне мирном свете. Великие потрясения, ужасные противоборства и войны — такие, какие сейчас невозможно представить. И я скажу тебе: Лондон будет в опасности, Лондон будет атакован, и я сыграю очень важную роль в его защите… Эта страна станет объектом некоего вторжения, не знаю, какими средствами, и я буду во главе защиты Лондона… Будущее размыто, но главная цель видна. Я повторяю, Лондон будет под ударом, и мне выпадет спасти его, спасти столицу и спасти империю.

Прежде, чем соберут урожай, мы будем в состоянии войны.

23 августа 1939 г.

Она сияла мне, как Вечерняя звезда. Я любил ее нежно — но на расстоянии.

Там, где мое мышление, воображение или интерес не были затронуты, я был не в настроении или не в состоянии учиться.

Я задаюсь вопросом, было ли какое иное поколение свидетелем столь поразительных революций информации и ценностей, как те, которые пережили мы? Едва ли хоть что-то материальное или установившееся, в чью вечность и необходимость я был воспитан верить, сохранилось. Все вещи, в невозможности которых я был уверен, случились.

После этого у меня было с ним три или четыре длинных задушевных разговора, и это все, чем я могу похвалиться.

У меня нет сомнений, что римляне планировали свой распорядок дня куда лучше нас. В любое время года они вставали раньше солнца. Мы же, кроме как во время войн, никогда не видим рассвет. Порой мы наблюдаем заход солнца. Послание заката — печаль; послание восхода — надежда. Отдых и сон в середине дня освежают человеческое тело куда лучше, чем долгая ночь. Мы не были сотворены Природой работать, или даже играть, с восьми утра до полуночи. Мы несправедливо и непредусмотрительно перенапрягаем свою систему. Для каждого дела и для каждого удовольствия, умственного или физического, нам следует разделять наши дни и усилия надвое.

Я с облегчением схожу с колышущегося моря Причины и Теории на твердую землю Результата и Факта.

В чем прок от жизни, если не в том, чтобы сделать этот запущенный мир лучше, — для тех, кто будет жить в нем, когда нас уже нет? Как еще можем мы найти гармонию с великими истинами и утешениями вечного и бесконечного? Я заявляю свою веру в то, что мы шагаем к лучшим временам.

Правда неоспорима. Паника может не терпеть ее, невежество может осмеять ее, злой умысел может исказить ее, но, ба, она по-прежнему здесь.

Мы были унижены, но не обесчещены.

Непунктуальность — мерзкая привычка, и всю свою жизнь я пытался избавиться от нее. Мы будем давать пощаду, но не будем просить ее.

До Аламейна у нас не было побед. После Аламейна у нас не было поражений.

ноябрь 1942 г.

Любовь к традиции никогда не делает нацию слабее; на самом деле она укрепляет народы в час опасности. И все же новый пейзаж открывается впереди, и мир должен двигаться вперед.

Однажды президент Рузвельт сказал мне, что ищет у людей советов относительно названия этой войны. Я сейчас же ответил — «Ненужная война».

Без традиции искусство подобно стаду овец без пастуха. Без инновации оно подобно трупу.

Фанатик — это тот, кто не может изменить взгляды и не станет менять тему.

Вся история человечества суммируется в факте: когда нации сильны, они редко справедливы, а когда они хотят быть справедливы, они уж более не сильны.

Если у вас десять тысяч предписаний, вы уничтожаете всякое уважение к закону.

Одинокие деревья, если вырастают, вырастают сильными.

Лорд Розбери[] пережил свое будущее на десять лет, а свое прошлое на двадцать.

Если вы не можете превзойти своего сильнейшего врага на главном театре военных действий, время подумать, не достижим ли разгром вашего сильнейшего врага через крах его слабейшего союзника.