Сергей Милов - Призывай непрестанно Бога. По творениям преподобного Исаака Сирина

[Господь – С.М.] повелел подвизаться в молитве не ради только молитвы и хранения себя самих, но и по причине тонкости и непостижимости того, что всегда с нами встречается и не объемлется ведением ума нашего в тех состояниях, в каких нередко находимся непроизвольно во всякое время. Ибо хотя мысли наши и весьма тверды и прилеплены к добру, однако же Промысл Его неоднократно оставлял нас на пределе искушений и ввергал в оные, как сказал блаженный Павел, за премногая откровения да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти, ангел сатанин, да ми пакости деет… И о сем трикраты Господа молих, да отступит от мене. И рече ми: довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается (2 Кор. 12, 7–9). (С. 202)

Доброму отдается предпочтение при многих молитвах, делании, хранении, непрестанной приверженности, при частых слезах, смирении и небесной помощи, особливо, когда в человеке есть сопротивные помыслы гордыни. Ибо они не допускают до нас Божию помощь, – приводим же их в бездействие молитвою. (С. 147)

Всякая, какого бы то ни было рода, совершаемая молитва совершается посредством движений; но как скоро ум входит в духовные движения, не имеет там молитвы. (С. 61)

Святые, хотя не имеют праздного времени, потому что всякий час заняты духовным, однако же, и с ними бывает время, когда не готовы они к молитве. Ибо нередко занимаются или помышлением о чем-либо встречающемся в жизни, или рассматриванием тварей, или иным чем. (С. 65)

Кто молится с верою, тот никогда не пользуется способами самоохранения и не прибегает к ним. (С. 120)

Кто говорит, что душа его не имеет еще дерзновения в молитве, потому что не препобедила страстей, тот смеет ли сказать, что душа его возлюбила любовь к Богу? Нет способа возбудиться в душе Божественной любви, вослед которой таинственно течешь ты… если она не препобедила страстей. (С. 257–258)

Когда на уста человеку налагается печать постов, тогда помысл его поучается в умилении, сердце его источает молитву, на лице у него грусть и срамные помыслы далеки от него, не видно веселости в очах его, враг он похотений и суетных бесед. (С. 89)

Если намерен ты предать душу свою на дело молитвы, очищающей ум, и на пребывание в бодрствовании ночью, чтобы приобрести светлый разум, то удаляйся от зрения мира, прекрати свидания с людьми, не принимай… по обычаю, друзей, даже под видом пользы, кроме единонравных, единомысленных с тобою и сотаинников твоих; бойся смущения душевной беседы, которое обыкновенно происходит непроизвольно – по отсечении, отрешении и совершенном прекращении внешней беседы. (С. 285)

Я подвизаюсь в безмолвии для того, чтобы услаждались для меня стихи при чтении и молитве. (С. 178)

Молитва злопамятного – сеяние на камне. (С. 423)

Неправедные уста заграждаются молитвою, потому что осуждение совести делает человека не имеющим дерзновения. (С. 303)

Не думай, что человек, привязанный к телесному, возымеет в молитве дерзновение пред Богом. Душа корыстная лишается премудрости, а душа милосердая умудрена будет Духом. (С. 409)

Человеку, во время молитвенного прошения своего, утвердиться в уповании на Бога есть лучшая часть благодати веры. Утверждение же веры в Бога не то, что здравое [православное – С.М. ] исповедание, хотя оно и матерь веры; напротив того, душа видит истину Божию по силе жития. (С. 133)

Сообразна с житием твоим должна быть и молитва твоя. Ибо тому, кто привязан к земному, невозможно домогаться небесного и тому, кто занят мирским, нет возможности просить божественного, потому что пожелание каждого человека показывается делами его: в чем показывает он свое рачение, о том подвизается в молитве. Кто желает великого, тот не бывает занят маловажным. (С. 28)

Без оскорблений ум не может пребыть в смирении, а без смиренномудрия не может чисто заняться молитвою к Богу. (С. 149)

Вера требует дел и надежда на Бога обнаруживается в злострадании за добродетели. Веруешь ли, что Бог промышляет о тварях Своих и всесилен? Да сопровождает веру твою приличное делание и тогда услышит тебя Бог. (С. 349)