В. Носков - Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена

На этой откровенной роже

Нет и единого лица.

(П. А. Вяземский, 5)

…Я мстительным стихом

Не объявлю об имени твоем;

Язви меня, на вызов твой не выду,

Не раздражишь молчания певца, —

Хочу скорей я претерпеть обиду,

Чем в честь пустить безвестного глупца.

(П. А. Вяземский, 13)

Льстить любят многие; хвалить умеет редкой.

Не в меру похвала опасней брани едкой.

(П. А. Вяземский, 14)

…Соревнованья жар источник дел высоких,

Но ревность – яд ума и страсть сердец жестоких.

(П. А. Вяземский, 16)

…Поэты не краснеют за собрата, обольщенного приманками власти, но не развращенного ими. (П. А. Вяземский, 31)

…Легче превзойти гениев в забвении всех приличий, нежели в поэтическом достоинстве. (А. С. Пушкин, 17)

Одна из причин жадности, с которой читаем записки великих людей, – наше самолюбие: мы рады, ежели сходствуем с замечательным человеком чем бы то ни было, мнениями, чувствами, привычками – даже слабостями и пороками. Вероятно, больше сходства нашли бы мы с мнениями, привычками и слабостями людей вовсе ничтожных, если б они оставляли нам свои признания. (А. С. Пушкин, 19)

Есть высшая смелость: смелость изобретения, создания, где план обширный объемлется творческой мыслью… (А. С. Пушкин, 19)

Я заметил, что самое неосновательное суждение, глупое ругательство получает вес от волшебного влияния типографии. Нам все еще печатный лист кажется святым. Мы все думаем: как может это быть глупо или несправедливо? ведь это напечатано! (А. С. Пушкин, 21)

Что же и составляет величие человека, как не мысль? Да будет же она свободна, как должен быть свободен человек: в пределах закона, при полном соблюдении условий, налагаемых обществом. (А. С. Пушкин, 23, О цензуре)

Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как вы, – иначе. (А. С. Пушкин, 34)

Но льстецы не разбирают, а лобызают все, что им ни выставишь!.. (О. И. Сенковский, 7)

…Проныры, верные спутники и подпоры знаменитости, по которой ползают они, как черви на капусте, которую гложут и желали бы видеть всегда покрытою новыми листьями славы, чтоб опять глодать их… (О. И. Сенковский, 7)

Я забыл сказать ему, чтоб он человеческую славу продавал при свечах; при дневном свете на ней приметно множество пятен. (О. И. Сенковский, 11, Аукцион)

Чего-то лучшего душа моя ждала:

Хвалы друзей – еще не слава!

(Н. М. Языков, 1)

Счастливец, кто века судьбой управляет,

В душе неразгаданной думы тая,

Он сеет для жатвы, но жать не сбирает:

Народов признанье ему не хвала,

Народов проклятья ему не упреки:

Векам завещает он замысл глубокий;

По смерти бессмертного зреют дела.

(Д. В. Веневитинов, 7)

Невозможно человеку, находящемуся еще в области плотского мудрования, не получившему духовного воззрения на падшее человеческое естество, не давать некоторой цены делам своим и не признавать за собою некоторого достоинства, сколько бы такой человек ни произносил смиренных слов и как бы он ни казался смиренным по наружности. (Игнатий, 1, О отшельнической жизни)

Смирение надеется на Бога – не на себя и не на человеков, и потому оно в поведении своем просто, прямо, твердо, величественно. Слепотствующие сыны мира называют это гордостью. (Игнатий, 1, О истинном и ложном смиренномудрии)

Сколько и ныне поклоняющихся для получения земных преимуществ! Те, которым они поклоняются, похваляют их смирение.

Будь внимателен, наблюдай, поклоняющийся тебе поклоняется ли из уважения к человеку, из чувства любви и смирения? Или же его поклон только потешает твою гордость, выманивает у тебя какую-нибудь выгоду временную.

Нельзя, да и не нужно всем выступать на первый план; делай каждый свое в своем кругу, – дело везде найдется, а после работы спокойно заснешь, когда придет время последнего отдыха. Наша жажда видных и громких общественных положений показывает великое несовершеннолетие наше, отчасти неуважение к самому себе, которые приводят человека в зависимость от внешней обстановки. (А. И. Герцен, 1, 2, 4)

…Интеграл, взятый от тридцати мильонов бесконечно малых бонапартиков, поневоле должен быть Наполеоном. (А. И. Герцен, 5, 1)