В. Носков - Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена

Критик, стараясь быть всегда равно учтивым и важным, без сомнения, погрешает противу приличия. (А. С. Пушкин, 14)

Может ли письменный язык быть совершенно подобным разговорному? Нет, так же, как разговорный язык никогда не может быть совершенно подобным письменному… Письменный язык оживляется поминутно выражениями, рождающимися в разговоре, но не должен отрекаться от приобретенного им в течение веков. Писать единственно языком разговорным – значит не знать языка. (А. С. Пушкин, 14)

Повторенное острое слово становится глупостью. (А. С. Пушкин, 19)

Писать свои Memoires заманчиво и приятно. Никого так не любишь, никого так не знаешь, как самого себя. Предмет неистощимый. Но трудно. Не лгать – можно; быть искренним – невозможность физическая. Перо иногда остановится, как с разбега перед пропастью, – на том, что посторонний прочел бы равнодушно. Презирать… суд людей нетрудно; презирать суд собственный невозможно. (А. С. Пушкин, 34)

Люди – большие мастера на разные тонкие вежливости… однако ж многие исторические мужи доказывали свою признательность преданием мечу жителей целых городов и опустошением целых областей. (О. И. Сенковский, 4)

Знаю это слово:

«Авось! Авось!» О, сильно это слово!

Оно чудесно! Часто в нем одном

Заключены великие дела

И вечная блистательная слава!

(Н. М. Языков, 30, 3)

Ты знаешь чернь!

Она всегда глупа и легковерна,

Особенно в решительные дни:

Какой-нибудь отважный пустозвон

Расскажет ей бессмысленную сказку,

В набат ударит, кликнет клич: толпа

Взволнуется кровавой суматохой

И, дикая, неистовая, хлынет

Мятежничать.

(Н. М. Языков, 30, 8)

…Я мог бы сверх того

Еще нанять, положим хоть десяток,

Ученых и бессовестных мужей,

Чтобы они особенные книги

Писали и печатали везде

О том, что ты не годен никуда:

Тебя рассмотрят, разберут, обсудят,

Опишут с головы до ног, и все,

Что про тебя узнать и сочинить

Возможно, все узнается и будет

Разглашено от Кяхты до Багдада,

От Колы до Помпеева столба!

Потом из тех газет и книг, мой милый,

Ты перейдешь в пословицу…

(Н. М. Языков, 30, 14)

Слово ложное и лицемерное не может не быть словом злым и зловредным. (Игнатий, 1, О жительстве по совету)

Подумайте, что мы должны воздать ответ за каждое праздное слово, тем тягостнее ответ за Слово Божие, произнесенное с тщеславием и по побуждению тщеславия. (Игнатий, 1, О жительстве по совету)

Совет не заключает в себе условия непременно исполнять его, он может быть исполнен и не исполнен. На советнике не лежит никакой ответственности за совет его, если он подал его со страхом Божиим и смиренномудрием, не самопроизвольно, а будучи спрошен и понужден. Также и получивший совет не связывается им, на произволе и рассуждении его остается исполнить или не исполнить полученный совет. (Игнатий, 1, О жительстве по совету)

Совершенное отсутствие всякой определенной деятельности невыносимо для человека. Животное полагает, что все его дело – жить, а человек жизнь принимает только за возможность что-нибудь делать. (А. И. Герцен, 1, 1, 2)

Ничто в мире не заманчиво так для пламенной натуры, как участие в текущих делах, в этой воочию совершающейся истории; кто допустил в свою грудь мечты о такой деятельности, тот испортил себя для всех других областей; тот, чем бы он ни занимался, во всем будет гостем: его безусловная область не там – он внесет гражданский спор в искусство, он мысль свою нарисует, если будет живописец, пропоет, если будет музыкант. Переходя в другую сферу, он будет себя обманывать, так, как человек, оставляющий свою родину, старается уверить себя, что все равно, что его родина везде, где он полезен… (А. И. Герцен, 1, 1, 7)

Счастлив тот человек, который продолжает начатое, которому преемственно передано дело: он рано приучается к нему, он не тратит полжизни на выбор, он сосредоточивается, ограничивается для того, чтоб не расплыться, – и производит. Мы чаще всего начинаем вновь, мы от отцов своих наследуем только движимое и недвижимое имение, да и то плохо храним; оттого по большей части мы ничего не хотим делать, а если хотим, то выходим на необозримую степь – иди, куда хочешь, во все стороны – воля вольная, только никуда не дойдешь: это наше многостороннее бездействие, наша деятельная лень. (А. И. Герцен, 1, 2, 1)

Говорить языком откровенным может всякий благородный человек, имеющий право говорить; но говорить языком совершенно простым бывает не скажу – невозможно, но трудно при известных обстоятельствах. (А. И. Герцен, 7, 3)