Олег Юдин - Рамаяна по-русски

– Кать!

– Чево тебе, чудище горбатое?

Манька малость замялась, потому что с королевами не спорят – себе дороже выйдет. Но жажда высказать всё, что было услышано в соседнем номере дворца, взяла верх над ощущением реальности происходящего, и Маня затараторила:

– Всё пропало, хозяйка! Беда жгучая-неминучая, горе-горькое, кручина вечная, невзгода неизбывная, непруха полная нас ждут отсюда и навсегда…

Тут она присела рядышком с вице-королевой, приобняв её за накаченные плечи, горестно вздохнула да как заревёт. И причитать стала:

– Ласточка ты моя, доченька, красавица доверчивая, дурочка горемычная! Обвёл тебя, простоту деревенскую, муженёк твой окаянный вокруг пальца! Обманул сиротинушку мою ненаглядную! Оооой, беда лютая-необутая грядёт! Слышишь? Уже и по горнице ножищами босыми шлёпает, да в дверь твою стучится! Оо-ё-ёй, горе-разлука на пороге стоит!!

Потрясённая таким оборотом дела вице-царица словно окаменела на миг, а потом обняла нянюшку и заревела с ней в один голос. И уже ревя и всхлипывая, увещевать служанку принялась:

– Мантхарушка-матушка, солнышко моё ненаглядное, горбик мой родненький, не кручинься, успокойся Бога ради! – а, навсхлипывавшись всласть, спросила: – А о чём же мы плакали-убивались, матушка?

И снова разревелись неутешно обе. А когда уже силы плакать иссякли, Манька, поднявшись с постели царской, на которой сухого места от слёз уже и не оставалося, деловито заговорила:

– Обвёл тебя, государыня моя, Непутёвый Джо вокруг пальца. Как есть обвёл! Али ты новость последнюю не слыхивала?

– А теперь по пунктам, – утеревшись и высморкавшись, прервала Маньку на вдохе королева Катерина, – которая проснулась нынче в необъяснимо радужном настроении. В этот миг ей если и хотелось чего-нибудь, так только, возможно, попускать мыльные пузыри импортного производства, но недолго.

– Вот ты тут, зорька моя ясная, кровать заправляешь, да армейскую складочку на ней наводишь, а их величество с её величеством прямиком пошли Ромку Клушкиного короновать.

– Ладно врать, – не поверила Катерина и продолжила наводить в номере порядок по общевойсковому уставу королевства, силясь вспомнить пункт о взаиморасположении индивидуальных инвентарных табуретов и двухъярусных кроватей, но цифра, определяющая расстояние от табурета до задней спинки кровати, выраженная в вершках, из-за трескотни Маланьи совершенно выпала из головы – а к этой цифре Непробиваемый Джо чаще всего придирался. Непорядок. Вторая королева набрала в лёгкие побольше воздуха и крикнула чётким командным голосом:

– Мааалчать! – И добавила: – Сержант внутренней службы Жукова!

– Я! – вытянувшись по уставу, рявкнула горбунья.

Катерина, в очередной раз удивившись тому, что военкомат Жукову Маланью допустил до сверхсрочной службы, несмотря на фатальную кривизну здоровья, скомандовала:

– Доложите всё кратко, чётко и согласно уставу повседневной службы! – и отдала честь.

– Есть! – браво прокричала Маланья. – Разрешите доложить, что ваш супруг и их величество королева Клушалья изволили почивать вместе, а опосля пробуждения имели судьбоносную для дальнейшей истории государства приватную беседу!

– Отлично! – похвалила сверхсрочницу гвардии вице-королева Катерина с девичьей фамилией Медичи (видимо, предки её из лекарского сословия были).

– Разрешите высказать личную точку зрения, ваше вице-величество, – бесцветным голосом произнесла Маланья.

– Высказывайте.

– Природная смекалка наводит меня на мысль, что принц Роман – сын Клушальи, а вот принц Брат – ваша кровиночка, сыночек разлюбезный, дитятко ненаглядное.

– Тонко подмечено. Только к чему ты клонишь?

– По моему малому разумению, моя королева, воцарение Романа на престоле может иметь для вас и вашего сына Брата самые непредсказуемые последствия.

– Какие например?

– Статистика утверждает, что большинство свежевоцарившихся особ склонны к неосознанному стремлению всеми правдами и неправдами избавляться от своих ближайших родственников, интуитивно опасаясь посягательств на узурпацию власти со стороны последних.

Катерина подбоченилась и сквозь зубы процедила:

– Не хочешь ли ты сказать, что Ромка после того, как Джо его коронует, решит нас сослать в Сибирь без права переписки? Или, может быть, ты крошишь батон на моего названного сына и говоришь, что он отдаст нас на растерзание опричникам и Берии?

– Никак нет! – звонко ответила Маланья, а потом вполголоса добавила: – Об этом не я, а вы сказали, ваше вице-величество.