Рома Воронежский - По дороге в булочную (Сборник рассказов)

- Какой?

- С лесной ягодой.

А потом они это все съели.

И пошли гулять. Причем царь Нептун чесал трезубцем затылок, а Мария прыгала по камушкам мостовой.

Но это, как сказал барон Мюнхгаузен, еще не все.

- А пойдем в ЗАГС, - сказала однажды Мария прыгая по камушкам мостовой.

Вот теперь все.

НЕУДАЧНАЯ ГИБЕЛЬ

Петр Семенов по прозвищу Семен Петров сидел за столом и пил мать-сырую воду. Вдруг в голове Семена Петрова что-то заболело.

- Это лопнул важнейший для фунциклирования организма сосуд, - определил Семен Петров и принялся ждать смерти.

Смерть не приходила.

Семен Петров начал тщательно вслушиваться в нутро организма.

- Кажется, у меня рак легких, - сказал Семен Петров.

Он отпил еще матери-сырой воды. Смерть не наступала.

- Кажется, у меня злокачественная опухоль мозга, - сказал Семен Петров несколько погромче.

Но гибели не последовало.

- А у меня порок сердца, - громко произнес Семен Петров.

Молчание.

- У меня гангрена на ноге! - крикнул Семен Петров.

Тишина продолжала царить в комнате.

- У меня белокровие! У меня начинается общее заражение крови! закричал Семен Петров, - У меня аневризма аорты! Эй! У меня инфаркт миокарда! Ты меня слышишь?!

Слышу, Семен, слышу. Успокойся. Всему свое время.

СТРАШНАЯ СКАЗКА

Ночь была жаркой. Троглодит Иванов сидел на кухне и ел борщ, поглядывая на часы. Большие японские часы Citizen, висящие на стене, показывали два часа. За окном завывала сигнализация стоящего под столетним дубом катафалка. Где-то в квартире скрипнул паркет. Иванов насторожился. По радио передавали похоронный марш. Под его мрачные звуки Иванов взял свечу и вышел в длинный темный коридор. На улице истошно завыла собака. Тусклое пламя свечи обнажало перед Ивановым паутину и разбегающихся пауков. Иванов шел по коридору туда, где, как ему показалось, скрипнул паркет. Он дошел до конца коридора и зашел в комнату, но вдруг...

Но вдруг что-то большое и черное накинулось на него и принялось душить. Во тьме блеснули клыки чудовища. Оно угрожающе рычало. Иванов ударил его подсвечником. Свеча погасла. Пытаясь удерживать зверя одной рукой, другой рукой Иванов искал выключатель. В сдавленном рычании и звуках борьбы прошло несколько минут. И, наконец, вспыхнул свет. Тотчас же чудовище кинулось к кровати и залезло под одеяло.

- Ты чего не спишь? - спросил его Иванов.

- А ты чего?

- Я что-то есть захотел, разогрел себе борщ.

- А на завтра там осталось?

- Да.

- Ну, тогда - спокойной ночи.

- Спокойной ночи, - ответил Иванов, выключил свет и пошел доедать борщ.

ПОЕЗДКА

Залитые солнцем деревья. Едет маршрутка. В центре города дождь, но я об этом еще не знаю. Я сижу возле шофера. Он тормозит у очередной остановки в надежде на пассажиров. Желающих сесть не находится.

- Все отдыхают, - говорит шофер.

Я молчу. Интересно, он хочет, чтобы я отреагировал? А если я ничего не скажу?

- Жарко, - говорит шофер.

Я продолжаю молчать. Закрываю глаза и пытаюсь притвориться спящим. У меня это не выходит. В темноте плавают круги, и меня начинает мутить. Я открываю глаза.

- Куда он едет? - возмущенно говорит шофер.

Я молчу. Пусть едет, куда хочет. Мне какое дело.

- Да, в такую погоду надо на даче сидеть, загорать, - говорит шофер.

Я опять закрываю глаза и вижу цветные круги. Нет, это невозможно. Открываю глаза. Над городом впереди висит туча.

- Дождь, наверное, будет, - говорит шофер.

Я отворачиваюсь и смотрю в окно. Человек в джинсовой куртке идет по мосту. Ветер треплет ему волосы. Внезапно маршрутка останавливается.

- Нет, так дело не пойдет, - говорит шофер. - Вылезай.

Я вскидываю брови и изображаю удивление.

- Давай-давай, вылезай, вот тебе твоя пятерка, уходи, - говорит шофер.

Я беру деньги и выхожу из машины. Маршрутка уносится. Я стою и рассматриваю одуванчики. Опять не доехал.

УЛКА

Юлии Овчинниковой

Она... она настоящая. А я - нет. Я плюшевый, я лежу на диване, а она ходит себе мимо. То косметичку откроет, то расческу схватит. Она нервничает. А я лежу на диване, и мне все равно, потому что я - плюшевый. А она бегает вокруг, бегает. То трубку телефонную поднимет, то обратно бросит. Проводит рукой по волосам, жалобно бросает взгляд в разные стороны. Она переживает, она хочет что-то сделать, причем сама не знает, что. Я же спокойно лежу на диване, потому что я - плюшевый, и мне - все равно. А она прекрасна в своем волнении. Она ходит то на кухню, то в ванную. То заглядывает под шкаф, то открывает тумбочку. Она сдувает волосы со лба. Она вытирает лоб рукой и чешет нос. Как же она волнуется! А я-то все лежу на диване, потому что плюшевый я. Не интересует это меня.