Александр Белокопытов - Рассказы о базарах, гусарах и комиссарах

СКАЗКА ПРО БЕЛОГО БЫЧКА

Белым он давно уже не был, а скорее был темным, даже ближе к черному, и не бычком уже, а быком. Бычком когда-то ласково называла его мать, преисполненная любви, рассказывала ему хорошие, умные сказки. Было это очень давно, в тихом покойном детстве, в деревне, где рядом с домом было зеленое поле, над ним висело солнце и светило всем одинаково.

Теперь он заматерел, на могучей шее болтается золотая цепь в палец толщиной и зовут его не иначе как: Бык. Но ему грустно.

Вот, сидит он у себя дома, курит душистую египетскую сигарету, прихлебывает из хрустального стакана горячительное пойло, размышляет. Забегает его жена, модель не модель, но все параметры у нее соблюдены, не корова. Говорит игриво:

- Что-то ты, Быков, в последнее время много думаешь, а много думать вредно. Наверное, о телках? Придумал бы лучше, где мы нынче отдыхать будем, может, в Африку махнем, на сафари, или в Египет? А то везде скукота.

- В деревню, - отвечает он. - Хочется просто по траве походить, на лугу в тенечке полежать.

Ему и вправду хочется лечь в траву, стать для мира невидимым и пролежать так всю оставшуюся жизнь, чтоб никто не беспокоил.

- Фи-и, - отвечает жена, - как неинтересно, в деревню.... Ну, развеселил. Скажи-ка мне лучше вот что: долго мы будем в этой пятикомнатной двухуровневой халупе прозябать? Надоело! Не хочу жить в этой хибаре, хочу жить в отдельном особняке.

- Дом в деревне, - подсказывает он.

Жена испепеляет его взглядом, такие шутки ей непонятны.

- Нет, сегодня ты решительно не в себе. Дай-ка мне лучше баксов, куплю я себе новых тряпок, а то с тобой с тоски подохнешь.

Получив деньги, говорит напоследок:

- И вообще, Быков, тебе по твоей работе, давно надо не быком быть, а бычарой, лоб-то у тебя, как у профессора.

А ему по-прежнему грустно и поило не помогает.

Звонит мобильный телефон, предлагается ему немедленно поехать по серьезным делам бычачьим, а он ни в какую, отказывается, все ему надоело.

Другой бык не понимает его, пытается переубедить:

- Ты же в стаде, Бык, а у нас, сам знаешь, какие законы: вход - рубль, выход - червонец. Зря ты так. А уж племенным быкам это точно не понравится.

- Ну, и плевать, - отвечает он. Грустно ему, и все.

Как бы там ни было, но однажды не вернулся он домой, смолола его мясорубка жизни, поехал он по своим бычачьим делам, и завалили его, как быка на бойне.

Жена его долго не переживала, нашла себе другого быка, даже бычару, со лбом твердокаменным, с холодным сердцем, и укатила с ним в Африку, на сафари. О нем скоро и забыла. Слишком он был чувствительным, а быть слишком чувствительным в этой жизни нельзя, а уж ностальгировать, и подавно, непозволительная это нынче роскошь, пропадешь.

УПРАВА

Солдат возвращается с войны, весь битый-перебитый, всякого лиха натерпелся, - в чем душа держится! - долго дома не был, на Чечню ходил.

Доковылял кое-как до своей деревни, встречает его жена на пороге, от неожиданности дар речи потеряла... Не ожидала. Но показывает, что рада, говорит кое-как:

- Здравствуй, Вася! Я - снеслася... - и руками разводит. Ведет его в избу, сама глаза прячет.

Глядит солдат, а там семеро по лавкам сидят, все черненькие, вроде как детки его, все сопливые да золотушные. Уходил-то когда на войну, деток не было, а тут - полон дом. Повздыхал он, посокрушался, хотел от ратных трудов отдохнуть, раны залечить, да делать нечего, надо семью кормить. Свое доброе хозяйство без него в полный упадок пришло, а всю землю в округе заезжие лихие люди скупили.

Почесал солдат голову, пошел к заезжему человеку, нынешнему господину, на работу наниматься. Пришел, глядит, а господин-то - кавказец! "Что ж такое? - думает. - Я перед ними никогда шею не гнул, пулям не кланялся, а тут на тебе! Так не пойдет". Пошел к другому господину, а там опять кавказец! Пошел к третьему - и там та же песня. Погоревал солдат, да делать нечего, - нанялся в батраки. И пошел хребет ломать. Трудится, рук не покладая, лишнюю копейку домой старается вышибить.

Вот настал день расчета. Приходит он на господский двор, а приказчик, тоже кавказского вида, говорит ему:

- А ведь тебе, Вася, нынче ничего не выходит, то да се, да трали-вали, так что это ты еще господину должен остался.

"Что такое? Как так?" - ничего не может уразуметь солдат, пошел со двора восвояси... Следующий месяц еще пуще прежнего вкалывает, хлещется, хочет все упущенное наверстать... Приходит в день расчета, а гундосый приказчик ему и говорит:

- Ты, Вася, и в этот раз плохо работал, то да се, да трали-вали, так что ничего тебе не причитается, а наоборот, ты еще хозяину должен остался.