Нестор Бегемотов - Импотент, или секретный эксперимент профессора Шваца

– Эх, кот, – сказал он. – Однако, ушла от меня жена. Шибко сердится.

Мурзик с готовностью распушил усы и мурлыкнул.

– Да, – подтвердил Василий. – Не она, конечно, ушла. Меня выгнала… а еще сестренка… Эх!

Кот потянулся и сыто зевнул. Фтородентов хмуро протянул к нему руку и взял животное за шиворот.

– Хм, а ведь это ты, Мирон, того…

Мурзик лениво задергал ногами и противно мяукнул.

– Мирон ты, или нет? – спросил Фтородентов. – Шибко толстый котяра. Свинья свиньей. Митьком хочешь быть? Будешь. Вот снесу тебя к Антонычу, окрестим Мироном, и будешь митьком. Дык…

Решив таким образом судьбу бедного Мурзика, Василий открыл сумку, выбросил оттуда штаны и свитер, засунул внутрь недовольно мяукающего кота и пошел вниз, прочь из дома, где его уже никто не любил.

Добравшись до котельной, где по митьковскому обыкновению работал Антоныч, Фтородентов постучал в закрытую дверь.

– Дык? – спросил изнутри хриплый пропитый голос.

– Елы-палы, – ответил Василий («Мяу,» – проорал Мурзик. Не хотел, наверно, креститься. Тоже мне, атеист!) И дверь зашуршала замком.

– М-м-м… – замычал бородатый мужик, открывший скрипучую дверь. – Братишка! Василь Федорыч! Родненький ты мой! Василечичек!

– А-а-а! – обрадовался Фтородентов. – Сергунчик!

Братишки обнялись. Долго сжимая друг друга в объятиях, они орали на всю котельную «Дык! Елы-палы! Все мы под колпаком у Мюллера!», Изощрялись в цитировании самых подходящих для момента фильмов.

– Однако, – наконец успокоившись немного, сказал Василий. – Вот тут животинку принес, христианская душа, а не православный!

–Где?

Василий похлопал по сумке, Мурзик вытащил голову и мрачно глянул на братишку митька.

– Класс! – восхитился Сергей. – Прям тифа! Антоныч! Глянь глазом!

– Дык… – из темноты, шаркая одетыми на босу ногу галошами, вышел Антоныч, как и все бородатый, в телогрейке на голое тело и синих в горошек трусах.

Посасывая короткую трубочку и выпуская время от времени изо рта дым, Антоныч молча взял кота за шкирман, поднял к свету, осмотрел. Во время его махинаций митьки стояли затаив дыхание, ожидая, что скажет самый крупный авторитет по котам.

– Ничо котяра, – удовлетворенный осмотром, заявил, наконец, Антоныч. – Хоть в суп…

– Окрестить бы христианску душу, – сказал Фтородентов.

– Эт можно, – Антоныч прошел к котлу и сунул кота в воду. – Как назовем?

– Мироном.

– А, ведь это ты, Мирон, Павла убил, – хором сказали Антоныч и Серега. – Дык, елы-палы!

Кот барахтался в воде и истошно орал благим матом.

– Эк орет-то, – добродушный Антоныч сунул кота поглубже. – Во имя отца, сына и святаго духа нарекаем тебя, однако, Мироном Васильевичем.

Вынув одуревшего от ужаса кота, Антоныч встряхнул его и посадил на горячую трубу.

– Почему Васильевичем? – спросил Вася.

– Братишка он нам, – объяснил Антоныч, почесывая спину. – Однако, недурно бы отметить… Елы-палы…

– Оппаньки! – сказал Фтородентов. – Дык, ведь меня, однако, жена ушла. Денег нет!

– Не в деньгах счастье, – мудро изрек Антоныч, – Серега, доставай.

Серега бросился вглубь котельной и вытащил оттуда рюкзак с портвейном.

– Слава труду! – сказал Антоныч, откупоривая первую бутылку.

Пока братишки отмечали крещение новоявленного митька, Мирон пригрелся на батарее, облизал себя с ног до головы и задремал. Судя по всему, смирился со своей теперь уже нелегкой митьковской судьбой.

На следующее утро Фтородентов проснулся от сильного грохота. Громыхал голодный Мирон, гоняясь по котельной за огромной крысой. С голодухи в Мироне, видимо, проснулся боевой дух предков, он дико орал, прыгал, ронял лопаты, ящики, бутылки из-под портвейна.

– Скотина! – заорал проснувшийся Антоныч. – Всю посуду поколотишь, чтоб тебе сдохнуть на помойке!

– Замуровали демоны! – немедленно отозвался Василий.

Мирон словил крысу, откусил ей голову и, жадно урча, начал пожирать.

– Однако, молодец, – похвалил Антоныч. – Шибко до-фига крыс развелось, авось с голоду не умрет…

– Дык, – сказал Фтородентов, гордый за своего кота.

– Елы-палы, – завершил разговор Антоныч. – Однако, Сергунчик-то спит, родимый… Бутылочки бы в магазинушку отнесть, еще ба купить чо выпить…

– Дык, – Фтородентов почесал лохматую голову. – Это было бы в кайф.

Они растолкали ничего не понимающего сонного Серегу, вручили ему в руки Васину спортивную сумку, набив ее предварительно бутылками. Серега долго не понимал, чего от него хотят, а когда понял, заахал: