Ольга Карагодина: Мой волчонок Канис. Часть третья. Зрелые годы

– Видишь? Я его не боюсь.

В центре города для городских собак осталось мало удовольствий в жизни. Все, что хозяин считает удовольствием, для собаки ровным счетом ничего не значит. Для собак главное: информация, собранная своим собственным носом, движение, общение с себе подобными, общение с любимой хозяйкой, тихий отдых. А что для удовольствия? Прогулки! Что значит для собаки прогулка. Всё!

Канис трусил волчьей походкой мимо собачьей площадки, на которой он гулял в глубоком детстве, а всё потому, что «пёсодром» где он гулял до этого, разрушена. Власти города занялись обустройством территории. Нос подсказал: «Какие-то новенькие особы! Надо разобраться.» Подтянул хозяйку ближе к забору. Раздался брёх. Две немецкие овчарки голосисто дали знать о себе. Принюхавшись. Подобравшись ближе к решётке, громко рявкнув, Канис заявил дамам о себе.

– Привет, красавицы!

Нос подсказал: одна древняя старуха; другая, судя по напору и взбрёхиваниям – вредная молодуха.

– Ты кто такой? – заголосила молодуха.

– Ой… простите не узнал. Я не всех голосистых знаю, – строго рявкнул Канис, тщательно водя носом. Старуха пахла изумительными духами и моргала подслеповатыми глазками Канис пустил длинную слюну: «Бабка очень даже ничего. Плохо держится на лапах, но, если её прижать как следует, вполне сможет выдержать молодого любовника. Может ей в последний раз такое счастье обломится.»

– Чего надо? – не унималась молодуха, тряся подштанниками, – ишь, слюни распустил. Не на то яблочко нацелился.

– Это что ещё за восстание розовых шапочек? – огрызнулся Канис, явно отдавая предпочтение бабке.

Бабка кокетливо присела, поставив метку.

– Да вы заходите к нам! – позвал хозяин овчарок. – Походите хотя бы на поводке, может, подружатся. Правда, у нас старенькая в начале охоты, но это ничего. Молодая стерилизована.

– А то мы не догадались про бабку в охоте, – суетился Канис, протискиваясь на собачью площадку. Первым делом уткнувшись в старушечьи письма. Надушенные письма разлились по жилам бальзамом. Канис потащил хозяйку к старухе, которая вертелась тут же, но на расстоянии, внимательно следя за происходящим.

– Бабушка, тьфу, девушка, – растянул губы в улыбку Канис. – Я парень хоть куда. У меня большой ум и другие выпирающие качества. Давайте с вами отойдём в уголок.

– Какой вы быстрый, – старуха поставила вторую метку. – Сначала насладитесь духовной связью.

– Пошёл вон! – злилась на поводке молодуха, ощерив на Каниса зубной состав.

– Вы свой зубной состав прикройте, – буркнул на неё Канис, – а то он неровен час тронется.

– Нахал! – заверещала молодуха. – Отпустите меня с верёвки. Я ему намылю холку.

– Это вы зря. Вам эмоции мешают думать и заставляют ошибаться. Вот приобретёте такие же духи, как у старухи, тогда и поговорим.

С площадки Канис выезжал на пятой точке, тормозя пятью конечностями.

Старуха махала ему вслед платочком: «Приходите через недельку!» Молодуха грызла от злости свой поводок.

Какая самонадеянность, думать, что ты можешь удержать влчака, если ему сильно приспичило. Если влчаку приспичило – держать его, всё равно что держать в голове две противоположные идеи. Здоровенные и не очень кобели, встречающиеся на пути, позволяют удержать его. Вкусные барышни, идущие по противоположной стороне улицы – тоже, а вот с охотничьим инстинктом, оказалось, всё гораздо сложнее. Нет, котов, Канис подвешивает на деревья с завидной регулярностью, отгоняет чужаков, пристающих с расспросами: «А это сё? А это вольк? А он кюсается?», ибо, сейчас на наших улицах идёт бурное облагораживание территорий за счёт иностранных рабочих из Средней Азии, тоже.

Мы вошли в парк Пограничников, маленький оазис посередине асфальтовых, нет, теперь уже каменно-плиточных джунглей, и на нашем пути возникло странное существо. Приблизительно в пяти метрах впереди по нашему курсу зашелестели кусты. Канис напрягся, припал к земле, втянул воздух и, плюнув на балласт, совершил рывок. Из кустов вылетел непонятного вида зверёк, среднее между котёнком и белкой, я так и не узнала кто это был, и скачками бросился к ближайшему толстому дереву, взлетев на него легко, под самую макушку. Через пару секунд я упиралась руками в ствол пытаясь затормозить, а Канис стоял передними лапами на стволе дерева, задрав вверх голову. Глазки у него были, как бы это помягче написать – хищно-масляные.