Илья Тамигин - Телевизор по имени Васька. Фантастические повести

– Я учил… – плачущим голосом промямлил Семен, отчетливо понимая, что он – мертвый политический труп.

– Учил – не устал, выучил – не узнал! – многозначительно бросил первоотделец Тихий, – На чью мельницу воду льёте, комсомолец Штюрмер? Какую пищу даете врагам социализьма?!

Сеня понял, что нужно срочно изобрести причину неготовности, иначе и из комсомола, и с работы погонят со свистом. Гениальная мысль молнией сверкнула в мозгу.

– Простите меня все! – он гулко ударил себя кулаком в грудь, – Учил, готовился, но выпил вчера лишку за здоровье чилийских патриотов, томящихся на Стадионе Смерти! И, спьяну, доклад потерял! – он покаянно повесил голову.

В зале воцарилась изумленная тишина.

– Что, правда, сильно зашибает? – шепотом спросил Тихий у Убей-Волка.

– Бывает… На той неделе, мне докладывали, с запахом на работу пришел.

– Точно! – подтвердила Анапа.

– А, работник-то, хороший?

– Золотые руки! – вздохнул Убей-Волк, – На нем весь отдел держится.

Пьющий Смирнов, выслушав все это сочувственно, снова встал.

– Предлагаю рассмотреть вопрос о случайном срыве политинформации на открытом комсомольском собрании, которое мы сейчас и проведем. Кто за? Единогласно!

Услышав выражение «случайный срыв», Сеня понял, что его хитрость сработала, и он ещё поживет. Главное – раскаяться и разжалобить. А пьяницам сходит с рук то, что трезвенникам – никогда! И точно! Комсомольское собрание постановило объявить ему строгий выговор с занесением в учетную карточку. И всё!

После собрания его позвал к себе в кабинет Убей-Волк.

– Значит, так, Семчик! По комсомольской линии тебя наказали мягко. Не спорь!

– Да я…

– Есть мнение наказать тебя и по административной линии. Не спорь!

– Я… это…

– Поедешь вне очереди на картошку, на два срока – раз! Отпуск твой переносится на март месяц – два! Отбираю разрешение на совместительство – три!

– Иван Палыч! Жить не на что будет!

– Ладно, третий пункт снимаю. Иди, работай! Только осторожно, а то, помнишь стих:

С похмелья тряслися у мастера руки.

Паяльник упал ему прямо на брюки.

И жареным членом запахло вокруг:

Женщина мастеру больше не друг!

Нам только производственного травматизьма не хватало! И вообще: ну, выпил литр, ну – два, ну, ещё стакан… Но, напиваться-то, зачем?

Семен двинулся к двери.

– Да, ещё вот что! От тебя, вроде, и не пахнет. Чем зажевываешь?

– Кофейными зернами, Иван Палыч, лучше всего!

– Да где ж ты их берешь-то? – изумился начальник, – Кофе уже год нигде нет в продаже!

– От мамы осталось. А я кофе не пью.

– А-а… Тогда… г-м… принеси мне… немножко.

– Есть!

И Семен вышел, радуясь, что легко отделался.

Через несколько дней поехали на картошку. Сеня взял с собой кота – не с кем было оставить. Василий был счастлив: новые кошки, новые спарринг-партнеры, сафари, в смысле, охота на крыс! Под влиянием вводимых препаратов он сильно поправился, ибо жрал в три горла. Соперников среди местных котов ему не было.

Семен добросовестно грузил мешки с картошкой и ещё калымил по вечерам с другими мужиками: строил свинарник, за который председатель обещал заплатить аккордно. Приходилось поддерживать репутацию раскаявшегося пьяницы: когда по вечерам все собирались за бутылкой, не отказывался, но выпивал самую малость. В результате все уважали его за крепость характера.

Месяц пролетел быстро. Домой Семен возвращался с чувством глубокого удовлетворения. А что? Денег заработал неплохо, подышал свежим воздухом, грибов насобирал, порыбачил – надо же чем-то кота кормить! Да ещё и на работе зарплату полностью получит! Василий тоже был доволен деревенской жизнью: всех котов победил, всех кошек огулял! Но хотелось домой: он скучал по хеку и минтаю.

Приехавши в Москву, первым делом занялись гигиеной: человек подстригся, сбрил бороду и сходил в баню. Кота же подвергли процедуре выведения блох. Васька чихал и укоризненно мяукал, но не сопротивлялся. Вечером Семен проверил способность Васьки к воспроизведению телепередач. И картинка и звук были устойчиво хорошими. Организм полностью перестроился. Довольно потерев мозолистые ладони, Сеня до глубокой ночи записывал результаты в журнал.

На следующий день, пришедши на работу, он, не без приятности, понял, что Ниночка по нему скучала. Развивая успех, пригласил её вечером в кафе, отметить возвращение. Ниночка пожеманилась немного, но согласилась.