Геннадий Ерофеев - Пластическая хирургия по-русски

Сидя перед зеркалом, Люси могла разглядывать своё несчастье долгими минутами. Она теребила бородавку, мяла её, давила, оттягивала, вновь вжимала в щеку, «окучивала», слюнявила, мусолила и в отчаянии пыталась выдавливать, как занозу.

Тот потный вонючий козёл, который первым заметил, что бородавка похожа на эрегированный клитор, схлопотал от Люси пощёчину. Но слово не воробей, и себе-то самой она могла признаться, что потный козёл был совершенно прав…

Люси приступила к чистке зубов. Она работала щёткой осторожно, оберегая недавно освобождённые от коронок зубы. Этот чудак Васнецов, записывая Люси на операцию, попросил на всякий случай удалить все зубные протезы. Люси это не понравилось: известно, как больно кусаются свирепые суки цен, без зазрения совести спускаемые на клиентов зубными ортопедами, строго оберегающими как цеховое, так и личное материальное благополучие. Но она исполнила просьбу врача, решившись идти до конца.

Стоимость услуг зубных техников и протезистов не шла ни в какое сравнение с той оглушительной суммой, которую предложил заплатить пластический хирург, причём заплатить вперёд! Если бы Люси предварительно не собрала кое-какую информацию о его бывших пациентках, то наверняка отработала бы задний ход.

Приятельница показала ей двух женщин, прооперировавшихся у Васнецова, и Люси была сражена наповал. Её трезвая, прагматичная натура отказывалась поверить в невозможное. Она навязалась в знакомые одной из омолодившихся дам и, обстоятельно переговорив с ней, пришла к убеждению, что игра стоит свеч.

Тамара Дронова с циничной и не знающей пределов женской откровенностью посвятила Люси во все детали. Собственно говоря, никаких деталей и не было – они остались для Мары за кадром. Но Мара клятвенно заверила Люси, что Фёдор Станиславович Васнецов в самом деле творит чудеса. Это просто потрясающе – у неё даже снова появился месячный цикл! Она не просто помолодела и похорошела – полностью забыла о беспокоивших её многочисленных застарелых болячках!

Мара высказала осторожное предположение, что Васнецов не ограничивается одной лишь пластикой лица, а применяет в работе новейший, мало кому из пластических хирургов и косметологов известный способ. Или даже несколько способов. Вроде бы она краем глаза читала и краешком уха слышала о некой закрытой калифорнийской клинике, среди пациентов которой – исключительно толстые денежные мешки, заевшиеся жирные коты, окопавшиеся преимущественно в Беверли Хиллз. Вернее, не коты, а киски. И будто бы их с Людмилой земляк, вольнореченец Фёдор Васнецов, добивается не меньших, если не больших результатов, чем продвинутые калифорнийские пластические хирурги, гребущие «зелень» даже не штыковыми, а совковыми лопатами.

Тамара советовала Люси поторопиться, ибо популярность Васнецова стремительно росла. Имя его обретало вес, и вместе с этим поднимались цены на его чудодейственные омолаживающие операции. Мара была уверена, что в скором времени заплатить за операцию у Васнецова смогут только очень состоятельные люди.

Она не без удовольствия поведала Люси, что буквально полетела благодарить Васнецова, как только увидела на своём лице и на теле результаты пока не такой уж дорогой по нынешним сволочным временам операции. Они с Фредом страстно соединились прямо во врачебном кабинете, прокувыркавшись на медицинском топчане целых два часа.

Мара сообщила, что среди бывших пациенток Васнецова уже гуляет вульгарная, а точнее, «вульварная» шутка: секрет успешной методики омоложения кроется в чрезвычайно высококачественной сперме охочего до женщин хирурга-косметолога. Ещё она упомянула об обязательном общем наркозе, который Васнецов даёт всем без исключения пациенткам. Но знающие люди утверждают, что это обычная практика. Кроме того, доктор Васнецов требует от прооперировавшихся у него женщин на некоторое время воздержаться от авиаперелётов – такая вот «плата за страх», по её мнению, абсолютно несущественная.

И всё же кое-что Мара утаила. Она не стала рассказывать, какой поистине животный страх испытала перед операцией и сразу после неё. Это было нечто большее, чем мандраже, охватывающее человека при виде «пыточного кресла» дантиста, или тягостное ощущение, преследующее безнадёжного, с диагнозом «битый канцер», ракового больного, решившегося пойти под нож хирурга. Ужас, обуявший Мару по завершении операции, был тёмным, немотивированным, необъяснимым. Вполне возможно, сказалось то, что перед пробуждением она увидела невыносимо мучительный сон, где всё ощущалось гораздо острее, чем наяву – так бывает после приёма жёстких наркотиков-галлюциногенов, например, ЛСД.