Сергей Гришин - Истинная история царевны-лягушки. Оптимистический постапокалипсис

– Куда? – не понял я. Но, оглянувшись, одобрил: – Скорее!

Сзади накатывался комок из грязно-бурой шерсти, когтей и усиков. Крысы накинулись на тушку убитого таракана и облепили её со всех сторон.

– Хороший у ребят аппетит…

– Йа-йа! – Ницше был полностью со мной согласен.

– Сверимся с картой. Куда теперь? Что-то я слегка растерялся, – повертев распечатку Кулиба, я задумался. И тут не так далеко раздался знакомый голос.

– Прочь, окаянные! Отдай, кокошник, склизь болотная! Куда язык суёшь?! – раздался странный звук, нечто среднее между рыком и кваканьем.

– Похоже, мы её нашли. Вперёд, Ницше! – я похлопал ослика по боку.

Он чуть быстрее, чем неспешно, пошёл на крик. Вскоре под его копытами захлюпало, и этот философ, недолго думая, сделал несколько шагов назад, на сухое место. А потом просто сел на пятую точку, ссадив меня в фиолетовую траву.

– Спасибо, что не в лужу! Ты настоящий друг!

Но Ницше не понял моей иронии. И, вроде как поторапливая меня, вновь произнёс своё коронное «Йа-йа».

– Жди здесь! – повелел я сурово и пошлёпал в сторону болота.

Когда я выбежал на небольшую полянку, окружённую со всех сторон водой, там творилось полное безобразие. Моя недавняя знакомая, а теперь невеста, разгоняла наседавших на неё огромных, с телёнка, лягушек. Она не без успеха отмахивалась своей дорожной сумой. Судя по тому, как разлетались в стороны получившие в лоб земноводные, внутри было что-то очень тяжёлое. Одна из тварей плавала неподалёку кверху брюхом, покачиваясь на волнах. Другая лягушка, точно коза на привязи, нарезала в паре шагов круги, пришпиленная сучком сквозь язык.

– Держись, эта… как тебя там… Васька, уже бегу! – воскликнул я и в три прыжка одолел разделявшее нас расстояние. Чудом увернувшись от просвистевшей рядом сумищи, я огрел пытавшуюся встать лягушку палицей, размозжив ей голову.

– Прынц, сзади! – воскликнула моя невеста. Липкий язык обвился вокруг моей лодыжки и чуть не опрокинул. Но валенок придавил его к земле в паре сантиметров от захваченной ноги. – Руби его!

– Нечем! У меня только палица! – я принялся делать отбивную.

Вконец измученное животное так дёрнуло израненный язык, что мы с Василисой оба полетели на землю, а лягушка, пуская пузыри, исчезла в трясине. Не успели мы порадоваться, как из воды выскочило земноводное больше предыдущих и придавило меня своей тяжестью. Уже задыхаясь, я услышал свист. Почувствовал, как от удара содрогнулась туша чудища. А потом лягушка обмякла. Легче мне от этого, правда, не стало. Сбоку появилась моя замарашка.

– Что это было? – прохрипел я.

Василиса шмыгнула носом и, улыбаясь, показала мне зажатую в руке путеводную стрелу. Интересно, как это я смог её обогнать? Или она всё это время круги вокруг нас нарезала?

Совместными усилиями мы кое-как отодвинули тушу. Хватая ртом воздух, я махнул рукой, призывая следовать за собой. И, ругаясь, поплёлся к Ницше.

– Какого лешего тебя сюда понесло? – моему возмущению не было предела. Мы шли по разные стороны от ослика, постепенно продвигаясь к краю леса. – Зачем тебе эти лягушки?

– Грибочки, ягодки, – пробормотала моя невеста. – Гуляла, опять же…

– Гуляла она. Такие прогулки могут очень плохо кончиться, – я назидательно поднял палец и замер.

– Умная мысль шибанула? – девушка с недоумением воззрилась на меня. – Что встали?

– Бегом! Скорее! – рявкнул я, дал пинка Ницше, попытался достать Василису, не смог, и помчался вслед за ними.

– Почему бежим? – на ходу спросила замарашка.

– Паук! – коротко ответил я.

Объяснять, что эти мерзкие твари ощупывают местность в поисках жертвы невидимой ниткой паутины, которую и почувствовать то очень сложно, не хватало ни времени, ни дыхания. Паук нас засёк и наверняка уже двигался в нашу сторону. Я каким-то чудом почуял следящую нить. Надеюсь, не слишком поздно.

Мы уже почти достигли края леса, когда влетели в паутину. Восьмилапый охотник нас обыграл.

– Прынц, замри! – тихонько скомандовала Василиса.

Я послушно застыл. Так мы вдвоём и висели, затихарившись. Только Ницше вопил как резаный и бился в истерике. А ещё философ. К нему-то и направился появившийся вскоре огромный паучище. И как только такую тушу нить выдерживает.

Стараясь двигаться как можно незаметнее, я дотянулся до сумы. Карманный арбалет скользнул в мою ладонь. Я взглянул на маленький болт, лежавший в ложе, и разочарованно цыкнул. Потом мой взгляд упал на стрелу, благодаря которой я оказался в этой ситуации, на наконечник, корпус которого потрескался и погнулся от удара об огромную лягушку.