Владислав Безлюдный - Terra Rasa

– Ничего. Просто твой сын видит монстров. Ерунда какая, подумаешь…

В последний раз Шурик уверял меня, что в нашем туалете прячется чуть ли не Вий. Из самого темного угла комнаты вылезают существа, похожие на кикимор. А из унитаза может высунуться когтистая лапа и утащить его в канализацию. И мне даже пришлось несколько раз дежурить рядом с уборной и следить за тем, чтобы никто его не утащил.

Шурик утверждал, что весь прошлый вечер просидел под столом с церковной свечкой. Со свечкой он явно переборщил. На мой взгляд, все объяснялось просто. Ему было скучно сидеть дома одному и делать домашние задания. Он придумывал себе монстров, чтобы привлечь внимание. Даже к психологу ходить не надо. Только игра немного затянулась, и с этим нужно что-то делать.

– Знаешь, милая, сходи-ка ты куда-нибудь и отвлекись. Тебе полезно, – напоследок посоветовала Линка.

Пользы от Линкиной болтовни не было. Повесив трубку, я подошла к кровати сына. Шурик притворился, что спит: старательно зажмурил глаза и засопел в подушку.

– Ты не спишь, – сказала я.

– Мама, – зашептал Шурик, – а ты можешь уйти на другую работу?

– Ты же знаешь, мне нужно зарабатывать деньги. У нас пока нет выхода. Как мы будем жить? Нам нужно больше места. Кушать тебе надо? Одевать тебя надо? Подарки ты любишь? А если заболеешь? Помнишь, мы с тобой дом рисовали? Хочешь иметь свою комнату?

Шурик схватился за голову и, прикрыв лицо ладонями, отчаянно всхлипнул.

– Когда ты подрастешь, ты поймешь, как это важно.

– Да не важно! Ненавижу твою работу и тебя ненавижу, – закричал он и накрылся одеялом.

– А ну-ка повтори, что ты сказал! – опешила я.

Шурик, видимо, и сам не понял, что сказал, и очень испугался. Я была против любого насилия над ребенком, но от постоянного стресса и недосыпа нервы начинали сдавать. Раз с отцом нам так не повезло, значит, мне придется сыграть роль главы семейства. Линка считала, что без ремня в педагогике обойтись нельзя. Особенно, если речь идет о мальчике.

С ее жестким утверждением о мальчиках, которых нужно душить при рождении, я была категорически не согласна. Гораздо охотнее я бы придушила пару девочек. Они систематически издевались над моим чадом в классе. Потянувшись за ремнем, я замерла на месте. Со дня рождения Шурика я поклялась никогда не поднимать на него руку. Что же сейчас произошло со мной?

Шурик вцепился в одеяло мертвой хваткой и в итоге вместе с ним оказался на полу. Я хотела обнять его, но он не понял и в любую секунду готов был зарыдать. На голубой простыне я заметила какой-то предмет и потянулась к нему. Это были большие старые ножницы, которые давно считались пропавшими. Как они оказались в кровати сына?

– Шурик, ты что, спишь с ножницами?

Шурик молчал.

– Это ими ты проткнул бутылки?

Шурик молчал.

– Александр, посмотри на меня, пожалуйста! Чтобы больше никогда не видела тебя с ножницами, ты меня понял? Надо будет для школы, попросишь меня.

– Я… ничего не делал, я… ничего не протыкал, – сбиваясь, захныкал Шурик.

– А кто же, по-твоему, это сделал? Чудовище из унитаза? Меня достали твои сказки. Не хочу больше их слушать, понятно? Не хочу больше слушать.

– Мамочка, почему ты не веришь мне?

– Потому что это чушь. Потому что ты все придумываешь, чтобы не оставаться одному. Ты мальчик, ты должен быть смелым.

«Какого черта, – тут же подумала я, – ничего он не должен».

В выходные мне позвонил старый приятель – выцветший призрак из прошлого. И, поддавшись уговорам, я позволила увести себя в какой-то неказистый ресторанчик. От двух бокалов вина неизвестного происхождения мир значительно похорошел. И хорошел он до тех пор, пока не раздался телефонный звонок.

– В чем дело, Шурик?

– Мама! Мама, куда ты положила ножницы?

– Никаких ножниц, Шурик! Немедленно ложись в кровать, ты меня слышишь?

– Мама, где ножницы?

– Иди спать. Я скоро приеду.

Мне показалось, у него стучат зубы от ужаса. Словно он находился не в теплой уютной квартире, а в самой преисподней. Я помню, что спрятала ножницы подальше в гардероб. Шурик не найдет их. Мое беспокойство необоснованно. Что с ним может случиться? Неужели он верит в чудовищ? Или вдруг он действительно видит? Почему я сама не помню своих страхов? Мне не хотелось больше думать об этом. Я работала как проклятая и имела право на личную жизнь хотя бы иногда. А Шурик – будущий мужчина, нельзя потакать его капризам.

Ресторан похож на склеп, где люди говорят полушепотом и не могут разглядеть содержимое своих тарелок. Я уже немного пьяна, и с непривычки действительность кажется мне слишком медленной, будто в специальном видео-режиме. Откинувшись на спинку стула, равнодушно наблюдаю, как официантка проливает кофе на белоснежную рубашку моего ухажера. Он страшно рассержен и ужасно боится выглядеть смешным. Зря боится, его уже ничего не спасет.