Виталий Лысенко - Недеццкие сказки для перешкольного возраста

– Иван, – услышал он хриплый голос, – помоги! Обещаю, мы с тобой таких дел наворотим!

Волк, прикованный цепью к вековому дубу, смотрел на Ивана с мольбой в глазах. Этого Волка Ваня видел и три дня назад, когда приходил к Яге впервые. Яга тогда сказала, что приручает дикое животное. А он, видите ли, не дикий, а волшебный. Говорящий Волк, оказывается!

Сунув бутыль подмышку, Ваня на бегу выхватил меч-кладенец из притороченных к поясу ножен и так же на бегу наотмашь рубанул по удерживавшей Волка цепи.

Одновременно с этим за спиной послышалось:

– Ату их, избушка, ату!

Дальше они бежали вместе. Здоровенный зверь сразу же вырвался вперед и вел Ивана за собой, позвякивая обмотанным вокруг шеи куском железной цепи.

– К скалам, Ваня, к скалам! – прокричал зверь и побежал с еще большей скоростью.

Зловеще громыхающая поступь за спиной то удалялась, затихая, то становилась громче.

А потом Волк, повернув голову, крикнул:

– Внутрь!

И оба, проскочив сквозь вход в пещеру, покатились вниз.

– Бля-а-а-а-а-а! – кричал Иван, кувыркаясь по скользким, покрытым мхом, каменным ступеням.

Летучие мыши, всполошившиеся от Ваниного ора, заверещали, заметались под сводами пещеры, изо всех своих мышиных сил гадя на незваных гостей.

– Бежим, Ваня, бежим! Отдыхать некогда!

Проклиная себе под нос царскую дочку, по вине которой, собственно, всё и началось, Иван вскочил на ноги и помчался по коридорам за Волком.

– Маменьку мою любить, а где мы хоть? – наконец-то догадался поинтересоваться Ваня.

– Во владениях Горыныча, – ответил Волк.

– Ох, ё!

По основному коридору вновь забухали шаги, и Иван с Волком уже в который раз затаили дыхание.

– Если так сидеть будем, она ж нас всё равно когда-нибудь найдет. Или Горыныч, когда вернется.

– А не ты ли, Ваня, буквально три дня назад в полтора взмаха головы ему поотсекать грозился?

– Ну-у-у-у, – задумчиво протянул Ваня, – мало ли что я говорил. Дурной был. Наивный. Эта нечисть – жуть какая страшная, оказывается. Они злые какие-то.

Волк закатил глаза к потолку.

– Какой же ты, Ваня, всё-таки… – замялся, подбирая слово, – … Дурак.

– А ты откуда знаешь? – оживился Иван. – Меня все так и кличут в деревне-то.

Но разговор прервался грохотом.

– Ой… чего это? – спросил Ваня, испуганно вжимая голову в плечи.

– Хозяин апартаментов прилетел, – ухмыльнулся Волк.

В основном коридоре забухало громче прежнего. Но к теперешнему грузному топоту добавлялось еще и мрачное, тяжёлое, с присвистом сопение. Доведись Ивану смотреть «Звездные Войны», он бы без колебаний решил, что по коридору идет увеличенная копия Дарта Вейдера. Но Ваня об этом персонаже, равно как и о кинотеатрах, слыхом не слыхивал, а потому еще сильнее вжал голову в плечи и пропищал:

– Мамочка-а-а…

Навстречу новым грузным шагам протопали хорошо знакомые, но не менее от этого страшные. Раздался крик:

– Ки-и-ийя!

И в коридоре загремело, закувыркалось.

– Отлично! – обрадовано сказал Волк, – можно смело идти смотреть на апокалипсис местного масштаба, – и устремился по коридору, в котором они отсиживались, к выходу в основную пещеру.

Горыныч, вертя расположенными на неповоротливой туше головами, полыхал пламенем по резво вертящейся между огненных струй избушке, которая ловко уворачивалась от очередного огненного выдоха, с задорно повторяющимся «Ки-й-йя» наносила удар и тут же уходила змею за спину. А из окна весело хохоча, швыряла в Змея глиняными горшками помолодевшая на вид Баба Яга.

Иван-Дурак и Серый Волк зачарованно наблюдали за поединком.

Очередной горшок, вылетевший из окна, описав в воздухе дугу, наделся на одну из голов Змея Горыныча как раз в тот самый момент, когда эта самая голова собиралась дыхнуть пламенем. И дыхнула.

Сначала из-под надетого на голову горшка во все стороны полыхнули искры. Потом черепки разлетелись во все стороны, а голова, освободившаяся из глиняного плена, бесформенным обгорелым отростком безжизненно повисла на туловище. Спустя еще несколько всполохов пламени изба, нанося очередной удар с разворотом, шпорой рассекла Горынычу вторую шею. Однако третья, уцелевшая голова, в это же мгновение вцепилась в избушку мёртвой хваткой.

Щепки и солома разлетелись во все стороны, а в следующий миг раздался полный боли предсмертный вопль Бабы Яги. И наступила тишина.

– Фу-у-у-ух, – выдохнула язык пламени оставшаяся в одиночестве голова Горыныча, дожевав остатки избушки, – совсем на старости лет сдурела бабка.