Влад Ревзин - Змея, укусившая себя за хвост. Третья книга

Парень достигает края рецепции, берет буклет гостиницы и раскрывает его.

Здоровяк неотрывно смотрит ему в спину, обрабатывая жвачку тяжелыми челюстями. Пожилая пара, проходя мимо, с опаской оглядывает громилу, но тот не отводит взгляда от красной футболки.

– Настоящий мафиози, – шепчет дама спутнику.– Какой отвратительный тип…

В холле тем временем начинается суета. Прибыл автобус с туристами из Чикаго. Горластые мужчины с пивными животами, висящими над мешковатыми шортами и женщины, похожие на манекены, заполняют помещение.

Сквозь сутолоку у рецепции проплывает позолоченная тележка для багажа, доверху наполненная чемоданами. Тележку толкают два коридорных в серой форме. Они похожи на трудолюбивых муравьев с комочком навоза, втрое больше их самих.

За ними идет человек в ливрее, на вытянутой руке несет смокинг в прозрачном пакете.

Женщина за столиком выбирает вечернее платье.

– Неплохо, – говорит она под нос, разглядывая красный наряд.– Ну почему эти сучки такие худые?

Проходит еще пять минут. Парень у стойки переминается с ноги на ногу, листает буклет. Горилла в кресле у двери неподвижно упер взгляд между лопаток под красной материей.

– Какого черта эта карга не идет? – говорит толстуха чуть громче.

В эту же секунду ее мобильный, усыпанный блестящими камешками, коротко звякает. Она бросает на стол глянцевый журнал и хватает телефон.

Поворачивается к здоровяку и кричит:

– Он снял деньги с карточки!

У здоровяка отвисает челюсть. Он вскакивает на ноги и несется к стойке. Хватает парня в красной футболке выше локтя и рывком разворачивает к себе.

– Эй, что это вы делаете? – говорит парень.

На здоровяка смотрит узкое лицо бледное лицо недокормленного хиппи. Тонкие черные волосы свисают на глаза.

– А где…?

– Оставьте меня в покое, – возмущается недокормыш.– Вы сумасшедший?!

Здоровяк начинает трясти его, как грушу.

– Эй, портье, на помощь! – кричит бледнолицый.– Это псих!

Сзади подлетает толстуха, теряя по дороге милые дамские мелочи из сумочки. По мраморному полу звенит тюбик помады, флакон дорогих духов, что-то еще…

– Вы сговорились! – орет она.– Где Амато?!

Ее лицо заливает некрасивая бордовая волна. Бородавки торчат, словно камни в закатном море.

– Я не знаю никакого Амато! – на ломаном английском кричит парень.– Отпустите меня! Шеф, вызови полицию!!

– В чем дело?! – подбегает портье.

Его череп отражает цепочку ламп над рецепцией.

– Эти воры украли у меня деньги! – вопит толстуха.– Этот и еще один, черноволосый, в красной рубашке!!

Портье умоляюще протягивает руки.

– Поверьте, синьора, этот человек стоит здесь уже больше десяти минут. И он ничего не крал. Но мы можем вызвать полицию… Что у вас пропало?

Грудь женщины ходит ходуном, угрожая разорвать лиф яркого платья. Все тело колышется, как желе в руках нерадивого официанта.

Она открывает рот, чтобы ответить, и тут же закрывает его. Ее тяжелое, нечистое дыхание колышет тонкие волосы бледнолицего парня.

– Я найду твоего приятеля, -говорит она, задыхаясь.– Ему сильно не поздоровится. Так и передай. Эти деньги встанут ему в горле.

Она бешено смотрит на портье, потом оглядывает холл.

Американцы, разинув, рты, наблюдают итальянские нравы, для их удобства разыгранные сценкой на английском языке.

Толстуха хватает здоровяка за шиворот и тащит его к выходу. Вид комичный, – мужик с фигурой борца, как нашкодивший ученик, сгибаясь, бредет к выходу, влекомый толстой разъяренной учителкой, на голову ниже его.

Они исчезают за вертящимися дверями, бессчетное число раз отразившись в зеркалах и полированных стеклах.

На мгновение в зале, заполненном людьми, повисает пауза. Портье в недоумении. Бледнолицый парень разводит руками и говорит в пространство:

– Americani…

«Была ненастная ночь начала лета, за окном бушевала настоящая буря. За весь вечер мы со Светланой не обменялись и парой слов. Она возилась со своими любимыми глаголами, – кажется, чешскими, я же зачиталась предисловием к своей второй книжке, «Бестселлер». На Сергеевской дико завывал ветер, в окна колотил ливень. Странно было, находясь в центре элитного поселка, застроенного дорогими зданиями, ощущать железную хватку природы и понимать, что для стихии вся Одесса, не более чем кучка камешков в бескрайней мокрой степи, на краю котловины, заполненной миллионами тонн соленой воды. Я подошла к окну и посмотрела на безлюдную улицу. Редкие фонари выхватывали из темноты фрагменты грязной мостовой и блестящего тротуара. Со стороны Люстдорфа плясали лучи одинокой машины, пробиравшейся через волны дождя.