Олег Джурко - Душа – вертеп метаферизма

Вечность в роддомах торгует Временем в розницу.

Искусство симулирует контрафакт духовности для второсортных пользователей.

Искусство тусуется у алтаря, пока пастырь отпускает пользователям грехи шашней с общедоступными музами.

Девять Муз престарелый коллектив придорожного публичного дома, скучающий без клиентов способных взять Музу на содержание.

Дети наши – краткосрочный кредит наших добродетелей.

Качество пророчеств зависит от вкуса пророка. Пророк с хорошими манерами выяснит процент исполнимости обещаний, прежде чем приступит к ритуалу пророчества.

Предательство искренне, неискренность была бы лицемерием, а это уже розыгрыш, разменивающий предательство на мелочишку мухлежа.

Благотворительность финансирует Всевышний, за счет подаяний богобоязненных старушек, основных кредиторов религии.

Мир многополярен, выбирайте биржевые пророчества на свой вкус и бюджет.

Любая партия заменит атеисту религию, когда приспичит покритиканствовать.

Доказательства – истина заикается, чтобы отдышаться, вынужденная перевоплотиться в новую гипотезу.

Чем просвещённее ушлый читатель, тем скорее превращается Библия в беллетристику для бахвальства интеллигентных олухов.

Налоговых инспекторов склероз не обременяет своей бдительностью.

Счастье даром не приходит.

Из всех страстей счастье самое респектабельное за счет великодушного протекционизма, смокинг, золотые запонки – это у неудачников считается взяткой.

У лжи еще ни один язык не отсох.

Мнение о рае расстриги только подогревает сомнения.

Ценность – современный стиль платья для выхода в свет.

Совершенство предполагает скидку, стимулируя массовый спрос на контрафакт.

Психоаналитик – кладезь чужих грехов на выбор клиентов.

Искусство допустимая норма безумия.

Ученье – свет, -ученых тьма.

Наука создала корпоративное гуманитарное невежество.

Оружие делает человек- оружие делает человека.

одиночество – передышка трусливого Эго от насилия храброго стадного инстинкта, скрывающего Эго от личной ответственности перед толпой граждан.

Слава – гормон продуктивности мозга.

Интеллектуал не уважает свою природу, обремененную суевериями джунглей, она слишком похотлива для тонких интеллектуальных удовольствий ума.

Египтяне обогатили культуру искусством строительства пирамид, и мы обогащаем пирамидами городских свалок мусора.

Философия стравливает во мне строптивость неистового быка и увертливую фею грез души ради развлечения расчетливого разума в минуты свободные от битвы с суевериями культурных потребительских инстинктов.

Человек – призвание потомка обезьян порочить блага природы своих прапращуров.

Знаменитости затоптали газон истории оставили после себя одни руины памятников.

В роднике поэзии графоман поит музу кобылу.

Писателя раздражает истинно народная непосредственность, графомана, которую он ценит только в себе как память о чистом детстве не попорченным еще жаждой популярности.

Правда самовлюбленное отражение в зеркале лопоухой кривды.

Пережитые заблуждения превращаются в алгоритм трусости.

Моральные принципы не универсальны, польза от них сомнительна, – когда радикально меняются условия, в которых ими пользуются, принципы соблюдают только свои частные интересы.

Интерес к бесконечному многообразию мира вне тебя убивает интерес к себе.

Сильный характер? Это от лени размениваться на беспокойные сомнения.

Привычка самообман, алгоритм тунеядства, сон разума, Стихия невежества, Бог суеверия.

Краснеет человек не от стыда, это следы пощечины чужого превосходства.

Слава посмертно воздает почести смерти, но не человеку.

Гранитный памятник содержательнее пустотелого бронзового.

Ужимки – мочалка совести.

ПРИТЧА. Воля моя оплодотворяет мою духовную жизнь как своенравную женщину прилипалу, приспосабливающую мои интеллектуальные ресурсы для благополучия безмозглого метаболизма, согласно законам биологического выживания, игнорирующего интеллект и волю мою.

Лень единственное средство обуздать произвол прогресса.

Лень одна спасает человека от губительного для здоровья торжества прогресса. Приспособиться к ее темпам человек не успевает из-за своей потребительской жажды.

Прогресс не видит человека и не считается с его царственным самомнением, цивилизация видит перед собой только то, что в его шкуре еще осталось от обезьяны и насилует эти реликтовые остатки животного.