Александр Сих - День К. Сказки для взрослых

Неожиданно глаза Ларисы блеснули и она воскликнула:

– А как здорово было бы завтра поехать в деревню!

– К моим родителям? – удивлённо спросил Юрий.

– Ну да, естественно, к твоим. Мои-то живут в городе.

– Да, но дети?! И если с Игорьком ещё можно попытаться затеять разговор на тему футбола, то Света… вряд ли пропустит вечерний карнавал на Главной площади и концерт своих кумиров?!

– А чего мы гадаем? Пойдём и спросим! – и шутя добавила. – Как следует.

Родители вошли в детскую комнату, когда-то одну, а теперь разделённую на две равные части, и замерли от неожиданного зрелища. Это был шок средней тяжести – их дети, лёжа на кроватях, читали книги. И это были не учебники, которые через силу приходилось брать в руки, а настоящие бумажные книги, именуемые художественной литературой, давно пылившиеся в двух книжных шкафах среди многих отечественных и зарубежных классиков, а теперь протёртые от пыли и возрождённые к жизни. И кем? Их детьми, которые до сего момента эти шкафы не замечали, будто их не было вовсе.

Мать стояла молча, приходя в себя, а отец воскликнул:

– Вот это да! Сегодня в лесу какой-нибудь охотник обязательно найдёт здорового мёртвого лося. Я мог ожидать чего угодно, но только не этого! Если бы меня попросили угадать, предоставив бесконечное количество вариантов, чем занимаются мои дети в своей комнате, я бы встретил старость, выдвигая версии.

Пятнадцатилетний сын Игорь удовлетворённо хмыкнул, а дочь Светлана, семнадцати лет от роду, заявила:

– Это говорит о том, папа, что ты плохо знаешь своих детей. Если не хуже – плохо о нас думаешь.

Радостный папа даже не стал спорить с таким категоричным и несколько оскорбительным, пусть и сказанным в шутливом тоне, упрёком. Тем более, если его незнание скрывало лучшие стороны детей. Но, как оказалось, это было ещё не всё.

– Ну, сынок, позволь полюбопытствовать, что тебя привлекло в нашей домашней библиотеке?! – сказал он и направился на половину Игоря.

Матери ничего не оставалось, как пойти полюбопытствовать к дочери, про себя уверенно полагая, что та читает какую-нибудь романтическую сагу о любви. Но и мать и отец были потрясены выбором своих детей. Это был второй шок, но на этот раз степень его была выше средней тяжести.

– Я не знаю, мать, – сказал громко Юрий, – насколько произвела впечатление на тебя наша дочь, но сын меня сразил наповал. Ни за что не угадаешь, кого этот юнец штудирует?!

Послушав секунд десять тишину и не дождавшись ни одной версии ни от одной дамы, он, ничуть, впрочем, не обидевшись, объявил:

– Этот неоперившийся птах пытается взлететь высоко в облака, чтобы постичь самого Бердяева! Каково?! Даже я, уже имея высшее образование, когда замыслил вникнуть в суть его творчества, был вынужден отступить.

Раздался ироничный голос Ларисы:

– Ты вспомни, как ты вникал. Представьте, дети: смутные и страшные девяностые, вокруг развал, неразбериха, народная растерянность. Хватались за любую работу, крутились, как кто мог, уставали как собаки, а тут ваш отец по случаю приобрёл у какого-то бедолаги неизвестного у нас философа Бердяева. Он полгода по вечерам засыпал на пару с ним, но так и не дочитал до конца ни одного его произведения. Как сейчас помню, называлось оно – «О назначении человека».

Дети рассмеялись, а оскорблённый отец шутливо парировал:

– Да, но я засыпал, окрылённый благородными мыслями и с верой в благоразумие человека. А в те годы порядочному, честному человеку без веры и оптимизма было не выстоять.

– И без трудолюбия, – добавила жена. – Но тогда мы были молоды и самоуверенны. К тому же, вас, детки, ещё не было даже в самых отдалённых проектах.

– Так что же читает наш первый проект? – спросил Юрий и сделал предположение. – Небось, «Лолиту» Набокова?

Но в ответ услышал голос не дочери, а опять жены:

– Если бы! – воскликнула та. – Даже я, филолог по образованию, этой книги так и не дочитала до конца. Ну, ещё версии есть?

Юрий усмехнулся, подмигнул сыну и сказал:

– Нежели «Декамерон» Боккаччо?

Лариса рассмеялась.

– Твоя неуклюжая попытка мести, дорогой, потерпела крах, – ответила она. – Эту книгу, к твоему сведению, я прочла.

– Ну да, конечно, – не поверил муж, – точно так же, как я Николая Александровича. Я очень хорошо помню, как этот фолиант каждый вечер ударял тебя по носу, когда ты пыталась читать его на ночь, и он угомонился только после того, как ты запихнула его обратно на полку, а сама переключилась на более лёгкую весовую категорию книг – брошюры Марининой и Донцовой.