Упырь Лихой - Жестокий броманс

Этот спрашивает за дверью:

– У вас такой крепкий броманс?

Фарход начинает мне дрочить. Дальше у нас никогда не заходит, потому что мы все-таки друзья, а не извращенцы. Я вообще не представляю, зачем заниматься половой еблей. По-моему, ебля – это мерзко. Зачем засовывать в кого-то? Кому от этого станет лучше? Перед тобой другой человек со своим внутренним миром, а ты в него вдруг суешь, как в кусок мяса. Это ненормально. С Фарходом я фапаю только потому, что давно к нему привык. На самом деле Фарход няша, он реально очень добрый и всегда мне помогает. Фарход хороший.

– Ну сделай мне рукой, – ноет Фарход. – Я тебе противен, да? Ты не хочешь, потому что я чурка?

– Магу попроси.

Ладно, сделал ему, чисто чтобы не ныл.

Этот в гостиной кому-то жалуется по скайпу на нравы современной молодежи. Бухают, нетрадиционно ебутся, не уважают старших.

Фарход уснул довольный. Тут мне звонит угадайте кто? Мага. Он рыдает. Говорит, что его жизнь сраное говно и у него нет будущего. Поэтому он прямо сейчас режет себе вены лезвием для педикюра. Я ору:

– Мага, никуда не уходи! Я щас приеду!

Тут до Маги две остановки. Он открывает весь в соплях и кровище. Я говорю:

– Мага, ну я еще понимаю Фарход, он культурный, Годара смотрит. Ему всякое в башку могло прийти. Но у тебя-то две извилины! Как ты ими додумался себе вены порезать?

Он всхлипывает:

– Заебало всё! Я теперь конченый, как ты! Мы все конченые! Весь наш ебаный класс! Никто из нас не сдаст ЕГЭ, мы будем стоять в максраке и говорить «свободная касса». Я не хочу торговать на рынке, не хочу, понимаешь? Я не хочу, чтобы меня считали говном в этой ебаной стране!

Я говорю:

– Мага, ты хипстер, что ли?

Мага идет умываться. Тут я вспоминаю, что Фарход спит у опасного извращенца. А когда Фарход пьяный, он хочет обниматься с парнями и гонит про свою любовь к Аллаху. Этот может не так понять. Перевязываю Магу, ноги в руки, две остановки на троллейбусе – и мы уже там. Мага, паходу, сегодня перекурил, так что и у него все стало в черном свете.

Заходим к этому, я их друг другу представил:

– Это Магомед, это Хуйзнаеткто Педофил.

Извращуга заржал. Мага попросил дядю педофила забрать его ебучую жизнь, потому что нет сил терпеть.

Этот снимает на айфон и спрашивает:

– Мальчики, вы вообще что курили? Спайсы, траву, белого китайца? Откуда разом столько бреда?

Мага такой:

– Сам не знаю. У брата спер. Там уже готовые джойнты лежали. Но это точно не трава. Может, это вообще не наркотик, а домашний табак.

Фарход проснулся, полез к нам с Магой обниматься, смотрел нам в глаза и долго и нежно говорил, как для него важны друзья и как он сам не сможет жить, если нас не станет. А этот снимал бедного Фархода на айфон и ржал над нашим бромансом. Я попросил не позорить дурачка, ему будет очень стыдно, когда протрезвеет. Но этот снимал и ржал, а я заткнулся, потому что мне обещали кучу убитых енотов.

Фарход наобнимался и лег баиньки. Я принес бутылку, пьем с Магой и с этим. Включили хентай. Мага почти не смотрел, он быстро нажрался и заснул. Даже я почти заснул. Звонит Катька. У нее тоже жизнь говно, она решила повеситься, чтобы не стать шлюхой. Я где-то полчаса ее уговаривал не вешаться.

Этот спрашивает:

– А ваша Катька ничего или страшная?

– Мне не очень.

Катька там надрывается, вопя, как не хочет жить.

– А ты бы ее трахнул? Ну, чтобы белых стало больше?

– Да не нравится мне эта Катька.

– Вот и правильно, тни не нужны.

Короче, я сказал Катьке, что мне вообще похуй, будет она вешаться или нет. Четыре ебаната в день – это для меня слишком. Пусть позвонит на горячую линию для подростков. Гугл в помощь.

В пять утра мы проснулись, решили взяться за руки и вместе прыгнуть в Фонтанку, потому что реально заебало все, мир говно и будущего нет. Просыпаешься, у тебя сердце холодит от адреналина и такое мерзкое чувство, что жизнь уже заранее проебана. Ты еще не начал, а она уже проебана. Мы сидели в гостиной и делились мнениями, как у кого она проебана. Магу сильно колбасило, он опохмелился текилой, но ему стало еще хуже. Потом я позвонил Катьке, потому что вместе топиться веселее. И озвучил ей эту идею. Она сказала, что мы дебилы и нормальные люди не топятся в пять утра. И она мне по роже надает за то, что разбудил. Бабам нельзя верить. Только крепкий броманс, только хардкор.

Мы оделись, я говорю этому:

– Веди нас, наш рулевой в море перверсий. Пусть в этом мире станет минус четыре отщепенца.