Генрих Гопе - Сатира нашей жизни

А на том берегу…

Я мечтаю вернуться с войны,

На которой родился и рос,

На руинах нищей страны

Под дождями из слез.

(И. Тальков)

Утро. Местное время 06.20. Мобильник заиграл мелодию Deep purple «Smoke on the water». Пора вставать на работу, хотя совершенно не хочется отрываться от мягкого дивана. В голове прокручиваются остатки сна. Слава богу, что в последнее время перестали сниться кошмары. Сны стали добрее, но совершенно не запоминающиеся. Странно, почему все хорошее не держится в памяти, а плохое надолго врезается в нашу черепную коробку. Вообще удивительная эта штука – сны. Они, мне кажется, дают нам шанс заглянуть в будущие. Во сне можно посмотреть небольшой фильм под названием

«Что тебя ждет». Я очень хорошо научился отгадывать сновидения. И с каждым разом стал понимать: сон – это судьба! Что тебе приснилось – неизбежно произойдет. Как бы ты не крутился и не вертелся, пытаясь изменить ситуацию, посланную сверху – бесполезно. За нас уже все решили. По крайней мере на несколько дней вперед. Машина времени давно существует – она в нас, только надо научиться водить ее.

Сейчас, пока остатки сна не улетучились в теплое туманное летнее утро, я напряг мозги, чтобы вспомнить его подробности. Кое-что удалось. Березы. Мне снились березы. Стройные и необычайно красивые березы. Прокрутив фотографию сна, захотелось подойти к одной из них и обнять. Обнять так, как это делал Вася Шукшин в «Калине красной». Но труба зовет на работу. Времени остается все меньше и меньше. Дальше лежать уже бессмысленно. Этим только усугубишь свое положение. Усилием воли я отрываюсь от подушки и одеваюсь. Березки пропали. Быстро позавтракав, хватаю телефон, сумку и выхожу из квартиры. В голове зазвучала песня Виктора Цоя: «Между землей и небом война».

Он (Цой) всегда мне помогает в трудную минуту. Его уже давно нет, но песни…. Когда тяжело на душе, плохое настроение – я их напеваю про себя. Помогает лучше всяких таблеток от депрессии и прочей гадости. Цой, Высоцкий, Тальков и Есенин – мои кумиры. Но я не поклоняюсь им, как и не поклоняюсь Богу. Люблю их песни, читаю стихи и молитвы. Но каждому из них свое время и место. Это утро я начал с песни Виктора.

Громко хлопнув дверью подъезда (не оттого что ненавижу соседей, а потому что задумался), выхожу на улицу. Сделав несколько шагов в направлении автобусной остановки, вдруг останавливаюсь. Какая-то неведомая сила заставляет меня посмотреть в сторону Даугавы. Мой дом находится в двадцати метрах от этой «латвийской Волги». Взгляд останавливается на одинокой березе, стоящей на противоположном берегу. Сколько себя помню, она всегда там была в одиночестве. Как это получилось, никто не знает. В двадцати метрах от нее было множество деревьев, но она почему-то росла в стороне. Сколько раз в молодости я мечтал переплыть эту широкую реку и подойти к березке. Просто подойти к ней и обнять. Мне казалось, что ей очень трудно одной стоять так годами, вдали от всех… «Одиночество всегда трудно переносится – не только людьми, но и растениями» – думал я. Поэтому каждый раз, когда я приходил к речке и вглядывался в противоположный берег, меня одолевало желание броситься в воду и плыть, плыть к этому одинокому дереву. Но почему-то в последний момент что-то меня останавливало от этого безрассудного поступка. И я молча возвращался домой с чувством полного отчаяния, ненавидя себя за очередную слабость и трусость. Не знаю, что сегодня так подействовало на меня – может песня Цоя, или расположение звезд, но вдруг я развернулся на 180 градусов и направился к Даугаве.

«К черту работу, к черту проблемы! Я жив! Снимите черные повязки!» – сказал я вслух и стал раздеваться. Через минуту я уже плыл по направлению к другому берегу. Холодная утренняя вода заставила содрогнуться тело – оно покрылось мурашками. Физически переплыть Даугаву оказалось намного трудней, чем мысленно. Чем ближе я подплывал к противоположному берегу, тем меньше у меня оставалось сил. Последние метры проплыл почти на «автопилоте». Ничего не соображая, греб руками до тех пор, пока они не уткнулись в берег. Едва почувствовав перед собой твердую почву, я, несмотря на усталость, поднялся на ноги и подошел к березе. Нежно обняв ствол двумя руками, я поцеловал ее в чистую белую «кожу». Сердце мое стучало так, что казалось вот-вот разорвется грудь. Но в душе появилось необыкновенное чувство легкости и наслаждения. Наслаждения оттого, что еще одна цель преодолена и достигнута. Не важно, что потом, узнав про этот случай, кто-то скажет: «Дурак! Зачем тебе это надо? Ты подумал о детях, о жене? Сколько тебе лет?»