Ксения Нели - Ловушка для музы. Сборник фантастической прозы

Лялька жарко задышала Владу в ухо. Он повернулся чмокнуть её щёку, и курсор вновь дёрнулся.

…Античные авторы, такие как Теофраст, Элиан, отмечали, что мыши своим поведением предсказывают погоду, особенно грозовую…

Влад вернулся к поиску.

…как поймать мышь…

…как поймать мышь дома…

– Стоп! Нам сюда! – Лялька впилась ногтями в его плечо.

– Угу, – согласился Влад. – Выходи, приехали.

После часа штудий, ошеломлённые обилием советов, они сделали выбор.

Кошку сходу отверг Влад. Она издерёт мебель и двери так, что мыши от зависти удавятся.

Ловушка с клеем не понравилась Ляльке. Приклеится мышь, и что с ней делать? Отнести на мусорку? Скормить дворовым котам? Залакировать и водрузить на полку охотничьим трофеем?

От посыпания хлоркой проторенных грызунами тропок отказались хором. Ведь запах погонит хозяев впереди серохвостых!

Больше всего глянулся вариант с монеткой, на ребро которой ставилась банка. Учуяв приманку, мышь забиралась внутрь, задевала стенку, монета падала и ловушка захлопывалась.

Дурак справится. А писатель под чутким руководством музы – и подавно.

Они сделали три ловушки, не представляя, во что ввязываются.

Впрочем, если бы Владу сказали – во что – разве бы он поверил? Творцы собственных миров на поверку – ещё те материалисты.

Цифра «три» виделась ему воплощением гармонии. Никаких ложных посылов, чистая математика и подтверждённые опытом результаты. Именно третий его рассказ напечатали, именно третий роман произвёл фурор. Именно Ляльку, свою третью по счёту девушку, он полюбил по-настоящему…

Так что три ловушки знаменовали три удара по врагу.

В том, что враги – сколько бы их не таилось в квартире! – будут повержены, Влад не сомневался.

Массируя виски, автор «Тысяча и одного проклятия» таращился в белизну текстового редактора. Мыслями он был от книги дальше, чем муравей – от вершины Эвереста. В голове царил сумбур. Редкие слова, возникающие на экране, не желали складываться в чудесный узор.

А ведь с Нового года ему творилось прекрасно. Что случилось за эту неделю? Подкрался творческий кризис? Сглазила восторженная Лялька? Или…

Или во всём виноваты мыши?

Влад скрипнул зубами. Он знал – работая над заявленной книгой, нельзя отвлекаться. Особенно на мелочи и пустяки.

Но разве это пустяк? Как серохвостая погань ухитрилась сожрать приманку и не попасться? Утром в ловушках, кроме монет, ничего не было, хотя Влад с Лялькой в тягостном молчании рассмотрели банки со всех ракурсов.

«Наплевать!» – разозлился Влад.

Лялька уже новые ловушки сделала. Да ещё для верности раскидала по квартире листья мяты и лавра, отпугивающие мышей.

Так что рано или поздно нежеланные квартиранты – все до единого! – попадутся, как миленькие.

И Влад, наперекор мышам и кризисам, замолотил по клавишам.

За спиной стукнули набойки – боясь грызунов, Лялька носила туфли на платформе – и на столе возникли выпечка и кружка ароматного кофе.

Благодарно улыбнувшись, Влад потянулся к печенью. Надкусил и, морщась, отложил в сторону. Невероятно! Чтобы у его солнышка – да что-то подгорело? Борясь с послевкусием, он схватил кружку, ополовинил двумя глотками…

– Ляль, чёрт тебя дери! – закашлялся он. – Ты чего налила? Кефира?

Девушка наклонилась, понюхала кофе и всплеснула руками.

– Котечка, это было молоко!

– Когда? Сто лет в обед?

– Ещё вчера! Просто оно скисло!

– Скисло? – удивился Влад. – Стерилизованное? Зимой? В холодильнике?

– Стерилизованное! Зимой! В холодильнике! – Каждое слово сопровождал решительный кивок. – А чего ему не скиснуть, если…

– Если?.. Если – что?

Лялька сжала кулачок до белизны в костяшках и грохнула по столу так, что подпрыгнула кружка.

– Мыши в доме, вот что! – баюкая руку, всхлипнула она. – Из-за них всё наперекосяк!

Влад едва не расхохотался. Но тотчас вспомнил, что у самого работа не клеится. А Лялька чем хуже? Она, может, ещё острее это безобразие воспринимает!

Притянув к себе любимую, он перецеловал пальчики ушибленной руки.

– Солнышко, вот увидишь, мы эту заразу переловим!

– Честно-честно? – недоверчиво переспросила Лялька.

– Честное писательское! И не будет больше ни молоко киснуть, ни печенье пригорать. Ни книга стопориться…

– Ой, котечка! – Лялька чмокнула его в макушку. – Тебе не пишется?