Олег Джурко - Земное Небес-1

Как тут не загрустить, живя не по своей Воле в промежутке между Богом и эволюцией его обезьяны.

Молитва признак отсутствия элементарной скромности, обретая у Бога на всем готовом для своей обезьяны…

Чадолюбие оно же и в джунглях – макаколюбие, крови-то в родстве не откажешь.

Господь ревнует заносчивость правого, посягающего и на ту часть его милосердия что на стороне неправого.

Милосердие кредит грешнику, на четушку всегда хватит.

Всевышний слишком стар, чтобы упомнить о каждой душе, чудеса милосердия для души – этого сколько угодно, но торчать изо дня в день на посту у постели хворающей совести земели…

Религии воюют за место у стола Всевышнего своих пробивных идолов.

Всевышний лишняя хромосома земели, она делает совесть нежизнеспособной.

Не знать Земеле безопасности от себя, за чью бы спину не прятался, – Всевышнего или, черта…

Смысл ненависти ко злу, – горячая любовь к отмщению.

Церкви доходные дома притча Всевышнего, верующие – арендаторы.

Государство скинуло заботы о нас на плечи господа.

Грешники доходная статья церкви.

Благословенны кроткие во сне души, забытой Создателем разнимающим распри святых.

Отказ от земного, затоптанного копытами подпасков демонов ради пропаганды своей святости, кончаются самоубийством души.

За прощающих врагу Господь подставляет свою щеку.

Всевышний совмещает библейские заповеди с частными интересами из жалости к страданиям безотказной души.

Темные места библии – провалы в мудрости человечества.

Ангел – недовочеловеченная мартышка после парикмахерской, выбритая догола.

Религия построила свои бредовые химеры на прочном фундаменте здорового атеизма.

Не оскорбителен гнев Всевышнего, это скорее возвышает глупость в собственных глазах, унижает преследование дураков небесами по мелочам.

Ветхий завет сборник упражнений суемудрия.

Блаженны несчастные пока не посягают на милостыню свыше счастливых.

Вера слепа, ее ведет к своим целям смекалка нигилистов.

У веры зоркость Всевышнего и слепота фанатиков.

Величие греха сокрушает добродетели неисчерпаемым разнообразием соблазнов.

Грех наказывает за доверчивость глупости к пронырливости бесстыжего ума.

Гениальность – святотатство в глазах Всевышнего, пообещавшего и посредственности равенство в праве на его милосердие.

Быть умным – нахальство.

У чудес привлекательность радостного ужаса.

Всевышний единственное полезное изобретение цивилизованного суеверия.

Всевышний – вопль одиночества души.

Религия – мода на духовные ценности.

Всевышний отражение души в зеркалде одиночества.

Проклятье – высший бал уму, сдавшему экзамен на терпимость к победоносной глупости.

Глупость вечный мальчик для подзатыльников.

Религия – держит Всевышнего на золотой цепочке как вобожествившегося попугая проповедей церкви.

Грех ни в адвокатах, ни в палачах не нуждается, он сам себе адвокат своего палача.

Не знать человеку безопасности от себя, за чью бы спину ни прятался, – Всевышнего или черта…

Всевышний так долго призывает покаяться, что в голосе его прорывается досада проклятья.

Стариковская набожность, как это фальшиво и неуважительно к своему жизненному опыту.

В Школе жизни Всевышний с нами за одной партой, всегда готовый выручить перед экзаменами шпаргалкой.

Набожный человек – должник, не способный рассчитаться с милосердием Всевышнего даже фальшивым смирением, а он все просит, просит.

Всевышний не волен в навязанном ему всемогуществе, своим невольным присутствием Всевышний и меня лишает Воли выбирать в нем приемлемое и сомнительное. И это нужно принять, хотя бы из уважения к обреченности Всевышнего быть во мне мерилом Воли и Неволи.

Всевышний более зависит от произвола духовного практицизма человека, чем человек от снисходительности Всевышнего к практицизму своей духовности.

Духовность – самопочитание Всевышнего в человеке. ленью человека к

Всевышний приговорен к всемогуществу дарового милосердия.

Каменная Красота церкви взывает к благодарности Всевышнему, и Всевышний Земеле благоволит.

Поверить во Всевышнего и проще, и безопаснее, чем в человека. Человек повервший в себя – социально опасен, это личная диктатура в зародыше.