Павел Нефедов - Я облажался

Я вскочил из-за стола, боги вернули мне силу супергероя. Но на самом деле, я испугался того, что даже не помню цвет своей кожи. Зачем только я вскакивал, непонятно. Можно было просто глянуть на руки.

– Хоть бы я оказался в реальности, где кожа вообще не нужна. Или в мире, где кожа нейтральных цветов. – Бормотал я себе под нос, придумывая любую ерунду, только бы не смотреть на свою кожу. И что здесь страшного? Хотя в том состоянии, в котором я находился, ужасало все.

Наконец, я вспомнил одну истину, которую мне говорила мама в детстве: «Сынок, ты сильный!» И я посмотрел.

– Фу, слава богу! – Выплеснул я из себя облегчение, когда глаза все-таки впились в кожу. – Я белый! Ну, или желтый. А возможно, и фиолетовый.

И это была правда, мое жалкое состояние распространялось, не только на вонь изо рта, боль в голове, похмельную амнезию, и убитую одежду, но и на цвет кожи.

– Хотя, – мелькнуло во мне, – было бы неплохо быть негром. Сейчас бы ходил, весь такой, с черным бананом до песка, и боронил бы пляж.

Даже в состоянии полусмерти, я не мог отказаться от пошлости в своей голове, которая с юношеских лет – с момента, когда я начал прикасаться к корнишончику, пропитывала мой разум, да и не только.

Я схватил палку, и как пацан недоумок, забыв о похмелье, стал носиться по пляжу, болтая мертвым куском ветки между ног.

– Я негр пахарь! – Кричал я радостно, носясь, и запинаясь.

Потом я понял, что перегрелся, и мне плохо. А это обычно случается, когда мозги начинают понимать, что им надоело. Я шлепнулся на песок, изображая смерть. Но не позабыв, при этом, молниеносно убрать веточку, на которую могла приземлиться моя башка.

– Надо искупаться, – подумал я.

Я полежал еще немного.

– Необходимо смыть с себя грязь. – Шептал я.

Тело не двигалось.

– Ну пожалуйста! – Уговаривал я себя.

– Не хочу. – Отозвался какой-то пискля, внезапно появившийся во мне.

– Я буду тебя любить и оберегать! Искупайся. – Шел я в нежное наступление.

– Да, да. – Отвечал другой, видимо недотрога. – Знаю я твое «оберегать». Не зря мы тут валяемся, в полном беспамятстве.

– Ну я прошу тебя.

– Нет.

– Ну мой бог, пожалуйста!

– Отстань бомжара.

Эта поэма двух сумасшедших, исходящая из меня одного, продолжалась еще очень долго. Я то пищал, то скрипел, хрипел и вопил. И все для того, чтобы разделять голоса разных личностей. Да, именно, личностей. Там по сценарию, подвалило еще много таких же дураков, которые пытались уговорить искупаться. А я, что самый капризный, всячески отказывался, указывая на странные недостатки этой толпы. И все, из-за того, что мне лень было ползти в море. Хотя оно было в двух шагах. Но я так набегался, что камень, который впился мне в середину задницы, вовсе мне не мешал. А еще больше, мне страшно не хотелось купаться в соленой воде.

И вот я драный, рваный, помятый, и бог знает, какой еще, лежал на берегу моря, и спорил сам с собой, на тему моей чистоплотности.

Взяв себя в руки, я все-таки пополз в сторону воды. Волоча при этом носками ботинок по песку, строго перпендикулярно, как плуг.

Я не учел только одного. Что моя голова первая залезет в воду, при таком передвижении.

– Ну что за болван, – возмутился я, когда вытащил голову из воды, изрядно нахлебавшись.

Не было точной памяти, которая бы мне поведала. Откуда во мне сидел этот клоунский дар. Но явно было одно, я жив, здоров, и мой нестандартный склад ума помогает мне двигаться дальше, а не стонать у моря, о том, как же мне не повезло.

Я искупался, в свойственной мне манере. Вышел на берег, и прилег.

– Тьфу ты, блин! – Сказал я просто так, не разгоняя тему, что я помылся и снова лег на грязный песок.

Я лежал и вспоминал, кто же я все-таки такой. Представляя себе, что разговариваю с аудиторией, схожей с читательской. Некий психологический ход для восстановления моей истории. Ведь вместе легче!

Моя память выкинула меня в самое начало, когда мои прыщи были больше писюна.

Тогда я еще не знал, что совершенно не отличаюсь ни от одного человека на земле. Просто я делал глупостей больше, чем остальные. И не скрывал себя истинного в маленькой коробочке, под названием квартира.

– Привет соня! – Сказала мама, открывая занавески. Будто эта прозрачная тюль убивала солнце.

Я не отвечал, но глаза были открыты. Я давно не спал, просто я не знал, что делать со своим стояком, который разрезал одеяло на две половины. Я уже был готов усмирить этот вулкан похоти, но тут в комнату вошла она. Та, что всегда появляется в самый ненужный момент. Нет, я не спорю, когда она меня зачала, она вовремя появилась, в самом нужном месте. Но во все остальное время, всей моей юности, она будто выпрыгивала из-за угла.