Олег Рыбаченко - Древний Рим и десант попаданцев

Нил Нигил пришпорил коня, чтобы взбодриться самому, и прибавил ходу.

Вот он ощутил в себе прилив сил и запел;

Кто то сеет, кто то пашет

Ну а кто то просто скажет—

Надоело были боронить

Хочу счастье слегка подразнить

Эх, отведу в залог коня и удача ждёт меня!

Занесло

Эх, занесло куда то

Занесло меня!

Занесло

Эх, занесло куда то

Занесло опять

Занесло

Эх занесло куда то

Занесло меня!

Занесло

Й эх занесло куда то

Занесло опять

По кривой бегут дорожке

Запинаясь мои ножки,

Ничего, что так ночь коротка

Ведь удача совсем уж близка.

Хоть ни кола и ни двора

Но фортуна ждёт меня!

Занесло

Эх, занесло куда то

Занесло меня

Занесло

Эх, занесло куда то

Занесло опять

Занесло

Эх, занесло куда то

Занесло меня

Занесло

Й эх занесло куда то

Занесло опять!

Занесло

Эх занесло куда то

Занесло меня

Занесло

Й эх занесло куда то

Занесло опять!

Тут Нил Нигил вдруг замолчал и испугано заморгал. Перед ним возникла девушка невиданной красоты. Она была почти обнаженная, только пышная грудь прикрыта нитками бус из сверкающих всеми цветами радуги камней, а бедра обернуты гирляндами жемчугов, крупных алмазов и изумрудов. Фигура при этом великолепная, девушка высокого роста, густые спадающие волнами волосы цвета сусального золота, и три заколки: одна рубиновая в виде бабочки, сапфировая в форме рыбки, и изумрудная в виде тигрицы.

При этом, несмотря на богатство наряда, девушка была босиком, только на лодыжках браслеты из драгоценных цветов. А ее фигура весьма мускулистая и дышала звериной силой, красотой и эротизмом. Плиточки пресса, перекатывающиеся под шоколадной кожей шарики мышц.

Нил Нигил ощутил, как его мужское совершенство разом набухло, в телесах закипела кровь, а сердце забилось, словно барабанная дробь.

Никогда он еще не видел такой прекрасной, восхитительной и возбуждающей девчонки.

Несколько дней у Нил Нигила не было женщин, и он чувствовал, как у него закружилась голова и пробудились звериные инстинкты. Он, особа, которой доверяет сам император, и у него в кармане бумага скрепленная печатью и подписью Кесаря. А бумага гласит: – Что не сделал податель сего письма, сделано для блага Рима и по моему приказу! Так что если что, будь она хоть королевой варваров, Нил оправдается.

Когда правая рука префекта соскочила с коня, то неожиданно, девчонка оказалась выше ростом возбужденного животной похотью римлянина. Нила Нигила это не смутило, и он бросился на нее. Но голая, загорелая, мускулиста нога девушки мелькнула, и босые пальчики крепко схватили за нос. Боль ударила, словно кувалда по черепу, и Нил Нигил завопил:

– А-а-а-а! Вы убиваете меня!

Девчонка в драгоценностях рассмеялась, приподняла центуриона гвардии над землей и швырнула словно котенка.

Тот шмякнулся на спину и застонал. Девушка с королевской статью спокойно произнесла:

– Твоя реакция мачо понятна мне и даже льстит! Но когда имеешь дело с богиней, то нельзя бросаться, словно кабан во время течки. – Голос красавицы стал строже. – Встань на четвереньки и ползи. Потом поцелуешь отпечатки моих ступней на песке. Прикоснуться к телу ты не достоин.

Нил Нигил чувствовал себя словно боксер после нокаута. В голове шумело, нос пульсировал мучительной болью. Кое-как гвардейский центурион встал на четвереньки и пополз к рослой, сказочно красивой девушке.

Возбуждение, не смотря на боль, не проходило. И Нил Нигил с жаром ткнулся в босый, изящный отпечаток ноги умопомрачительной красавицы.

Ощутил губами песок и чмокнул. В тот же момент ему на шею стала голая пятка, надавила.

Нил Нигил пробухтел:

– Пощади!

Красавица ответил с ехидным оскалом зубов:

– Заслужи!

Нил Нигил со стоном ответил:

– Требуй, о великая, все сделаю!

Девушка рассмеялась и ответила:

– Хорошо. Ты гордый римлянин и правая рука императора. Стань теперь девкой, будь ей пока я не передумаю!

Нил Нигил Септипус хотел было что-то вякнуть, так ощутил себя словно погруженным в расплавленное масло. Его охватил дикий жар, а потом бросило в холод. Сверкнули молнии, послышался сокрушительный удар грома, и все завертелось перед глазами мужчины. А спустя мгновение все стихло. Нил Нигил теперь уже не чувствовал боли в носу, а теле бодрость. Он вскочил и бросил взгляд на себя. Перед ним колыхалась полная девичья грудь, едва прикрытая полоской ткани. Дальше виднелось загорелое женское тело, роскошные бедра, едва прикрытые трусиками, сильные ляжки, рельефные голени, босые изящные ступни. Волосы стали длинные, и когда Септипус прихватил их пальцами, то почувствовал нежность шелка и решил посмотреть на них. Перед глазами у бывшего центуриона возникли голубые, вьющиеся пряди.